Два вызывавших беспокойство обстоятельства имели наибольшее значение в политическом смысле. Одно из них – озабоченность судьбой этнических русских, живших за пределами Российской Федерации. Для кого-то это стало глубоко личной заботой, поскольку немало россиян либо сами прожили часть жизни в других республиках, либо имели там родственников. В глазах людей это как минимум отчасти оправдывало активное участие России во внутриполитических процессах в некоторых постсоветских государствах. Кроме того, отдельные политики, в частности Дмитрий Рогозин, превратили эту проблему в «стартовую точку» собственной политической карьеры, сделав себе имя, а в конечном итоге и обретя влияние в период президентства Путина.
Другой важный предмет озабоченности имел вполне конкретный характер: речь идет о Крыме. Социологические опросы демонстрировали устойчивое мнение большинства россиян, что Крым – в большей степени, чем любой другой регион – является исторически российским, несправедливо «отданным» Украине в советский период, и что факт этой несправедливости был необоснованно проигнорирован в момент распада СССР. Поэтому, хотя до 2014 года большинство россиян не поддержало бы насильственную оккупацию полуострова российскими войсками и присоединение его к Российской Федерации, это подспудное восприятие распада Союза как акта произвола значительно облегчало задачу Кремля по оправданию своих действий перед собственным населением. Аннексия Крыма сняла недовольство не только «этнических националистов», больше всего озабоченных положением русских за рубежом, но и «имперских националистов» – тех, кто отождествляет с Россией все постсоветское пространство и считает нелегитимным его произвольный раздел435. При этом стоит отметить, что по результатам опросов большинство россиян не поддерживает присоединение к России других территорий бывшего СССР – в том числе других регионов Украины, например Донбасса, – хотя и выступает за углубление интеграции на постсоветском пространстве436.
Еще один повод для недовольства, связанный с характером крушения СССР, касается экономики. В советский период экономика РСФСР была тесно связана с другими республиками – а точнее, являлась частью интегрированного и централизованного целого, – поэтому борьба между ядерным регионом и Центром сопровождалась «раздергиванием по частям» общесоюзных экономических институтов еще до «роспуска» самого государства (даже независимо от зачастую не совсем успешных попыток сепаратистов в некоторых республиках «экономически отделиться» от Союза перед августовским путчем 1991 года). Разрыв этих экономических связей и нескоординированность экономических реформ из‐за самонадеянной попытки РСФСР провести их в одиночку весьма негативно отразились на экономике, во многом обусловив резкий экономический спад в начале 1990‐х. Последствия этого спада хорошо известны и широко обсуждались многими авторами, так что я не буду останавливаться на них подробно. Важно, однако, отметить, что эти проблемы позволили Путину без труда сконструировать нарратив о необходимости восстановления стабильности при создании его режима в России в нулевых. И они по сей день остаются источником поддержки Путина: 1990‐е зачастую преподносятся как негативный сценарий, по которому снова будут разворачиваться события, если избиратели отвернутся от нынешнего президента