Ответ Саввы Тимофеевича был короток:
«Мануфактуру возьму на себя при одном условии: никто не должен вмешиваться в мои дела».
Мария Федоровна ответила:
«Согласна».
Запущенный, забытый богом, царем и властями городок Белозерск.
Ноябрьское небо до того отяжелело от влаги, что уже не в силах тащить груз облаков, и улеглось на землю. Сыро, скучно и горько.
Волков выкашливает легкие в Вологде, впрочем, теперь, наверное, уже в пути, его гонят в Усть-Сысольск.
Сазоновна по пути в Кириллов сбила ноги, не может идти, а здесь, в Белозерске, только дневка. С утра в путь. До Архангельска не менее пятидесяти дней ходьбы. Вот-вот грянет зима.
Вдруг к арестантам прибежал молоденький розовощекий тюремный доктор:
— Вы ткач? Моисеенко? Вы действительно Моисеенко? — и зарделся. — Я приказал дать вам и вашей жене подводу для проезда. Простите, что не сразу распознал.
Вечером доктор прислал ужин и два рубля денег.
«Вон куда весть дошла!» — подумал Моисеенко и весело подтолкнул Сазоновну:
— Не пропадем! Люди не дадут пропасть, коли знают, что ты за других пострадал. На Руси нас, страдальцев за чужую беду, испокон века любят.