Будучи начальником отдела в ГВИУ, я продолжал поддерживать тесную связь с Центральным управлением военных сообщений. Там тогда работал известный энтузиаст минноподрывного дела В. А. Антипин, и. мне пришла мысль через него воздействовать на генерала И. А. Петрова, от которого в значительной степени зависело снабжение войск инженерными минами. Нашим союзником стал и заместитель начальника военных сообщений Красной Армии генерал 3. И. Кондратьев. Он дал в ГВИУ заявку на 120 000 мин замедленного действия для железнодорожных войск. Заявка эта подверглась тысячекратному сокращению. ГВИУ смогло выдать военным железнодорожникам лишь… 120 МЗД.
В начале мая 1941 года, после выступления Сталина на приеме выпускников военных академий, все, что делалось по устройству заграждений и минированию, стало еще больше тормозиться. И хотя такие одержимые, как М. В. Онучин, А. К. Семин, В. А. Антипин, Б. А. Эпов, Я. М. Рабинович, В. П. Ястребов, П. Г. Радевич, продолжали работать над совершенствованием минной техники, хотя крепко верили в свое оружие энтузиасты нашего отдела А. М. Подовинников, А. Т. Ковалев и Г. С. Вакуловский, результаты оставляли желать лучшего. Наши усилия были каплей в море.
Вечером 19 июня 1941 года я выехал в Брест на учения войск Западного особого военного округа.
Улицы пестрели весенними платьями девушек и женщин. Крикливые мороженщицы зазывали прохожих:
— А вот самое горячее!
На остановке троллейбуса на площади Маяковского паренек в рубашке апаш стеснительно спрашивал у голенастой девчонки:
— Вам не до «Динамо»?
Девчонка, задрав потный носик, высокомерно молчала. Троллейбус величаво плыл мимо нарядных витрин, цветочных ларьков, беспечной толпы вечерних тротуаров…
Мой спутник — коренастый круглолицый подполковник Захар Иосифович Колесников, заместитель начальника Управления военно-инженерной подготовки ГВИУ — то и дело вытирал платком лысину и без конца пил нарзан.
— Хорошо, что ехать в ночь, — отдуваясь, говорил он. — Днем бы зажарились.
С каждым километром все дальше оставалась Москва. Поезд мчался мимо тихих рощ и душистых лугов, на которых темнели копны свежего сена.
— Благодать, — восхищался Колесников. — Вот проведем испытания, возьму отпуск и махну в деревню, на рыбалку. Ты любишь рыбалку?
— Время есть — рыбачу.
— А как насчет охоты?
— Равнодушен.
— Зря. Только на охоте, Илья Григорьевич, и начинаешь понимать красоту мира. Видишь, что живой он… Надо будет пристрастить тебя к ружью.
— С детства не заболел, теперь, наверное, поздно.
— Пустяки! Красотой заболевают и в семьдесят лет…