Мины ждут своего часа (Старинов) - страница 127

Опять стояло чудесное солнечное утро. Солнце освещало горы угля возле железнодорожных путей, штабеля новеньких рельсов. Рельсы блестели. Все дышало спокойствием.

В поезде я встретил полковника-артиллериста, знакомого по полигону. Полковник с тревогой рассказал, что и после заявления ТАСС от 14 июня положение по ту сторону границы не изменилось. Но в наших войсках наступило успокоение. Он кивнул на гулявших по перрону военных с чемоданами.

— Еще недавно спали в сапогах, а теперь вот в отпуск собрались. Почему? Заявление ТАСС!

По пути мы заехали в Кобрип, где размещался штаб 4-й армии. Разыскали начинжа полковника А. И. Прошлякова. Он поместил нас в своем кабинете и обещал утром прислать машину, чтобы вместе ехать в район учений.

А. И. Прошляков подтвердил, что немцы весь июнь подтягивают к Западному Бугу технику, устанавливают маскировочные щиты перед открытыми участками, сооружают наблюдательные вышки.

В теплый вечер 21 июня 1941 года в расположении штаба 4-й армии, прикрывавшей брестское направление, царило обычное для субботы оживление. Нам передали, что учения отменены, и мы долго бродили по живописному городку. А вернувшись в кабинет начинжа, пожелали друг другу спокойной ночи и с удовольствием вытянулись/на штабных диванах.

Я проснулся внезапно. Сквозь сон показалось, что прогремел взрыв. Но вокруг было тихо, только в открытые посветлевшие окна вползал нудный, захлебывающийся гул авиационных моторов. Посмотрел на часы: четыре часа двадцать минут… Колесников тоже приподнялся и шарил по придвинутому к изголовью стулу, отыскивая часы.

Неподалеку послышался тяжелый удар, за ним — взрыв. Дом качнуло, жалобно заныли стекла.

— Взрывные работы, что ли? — вслух подумал я.

— Скорее, бомба сорвалась с самолета, — отозвался Колесников, настороженно прислушиваясь.

— Куда же летчики…

Я не договорил. Частые взрывы слились на несколько секунд в оглушительный грохот. Потом стихло. Опять слышался то усиливающийся, то ослабевающий гул авиационных моторов.

Этот странный гул неожиданно напомнил мне Испанию. Гул «юнкерсов»…

Мы с Колесниковым бросились к окнам. Небо над Кобрином спокойно голубело. Плыли редкие перистые облачка.

За стеной застучали сапоги.

— Всем немедленно покинуть помещение, — пронеслось по коридорам.

В пустых кабинетах приглушенно звонили телефоны.

— Захар Иосифович, что-то случилось!

Колесников понимал это и без меня.

Торопливо натянув сапоги, на ходу застегивая гимнастерки и ремни, мы выбежали на улицу.

И вовремя.

Прямо к штабу направлялась эскадрилья самолетов.