А беда и без того надвигается. Вчера Зиновий Афиногенович пришел темнее тучи. Сел за свой чемодан, перебирал бумаги, а потом бросил их обратно туда и говорит:
— Ростов сдали. В газетах не напечатано, но в райкоме сегодня предупредили, чтоб были готовы к эвакуации…
— Это как же, — подкосились ноги у Анны Максимовны. — Ты же успокаивал… И куда я с ними четверыми в зиму? А тут еще пятый ожидается.
Зиновий Афиногенович сел возле ног жены, положил голову на ее колени и попросил:
— Ты прости меня, Аннушка. Никогда не думал, что немец так далеко зайдет. И сейчас не верю, что не остановим эту свору… Ты пока никому ничего не говори. Может, все это переменится.
Анна Максимовна нежно гладила седеющую голову мужа и никак не могла представить свою поездку из дома с оравой детей в неизвестные края. И тогда она сказала:
— Заберешь с собой Мишутку…
— Куда заберу? — насторожился муж.
— В эвакуацию.
— Не мне, вам надлежит эвакуироваться.
— А ты?
— Остаюсь здесь для партизанской работы. И об этом ты должна молчать.
— Вон оно как дело обернулось, — заплакала Анна Максимовна. — Двадцать лет вместе, а тут на тебе…
— Ты погоди, не убивайся, — начал успокаивать ее Романов. — Может, еще все обойдется.
Об этом разговоре родителей Миша ничего не знал. Секрет был известен лишь немногим активистам. В том числе Фене Нарбековой… Вечером она сказала Наташе, что скоро, наверное, учебный год придется прервать: немцы близко, а ей лучше всего возвратиться в Сталинград.
— Ну нет, Феня, — тряхнула короткой стрижкой Власова. — Отсюда я никуда. В случае чего, останусь на оккупированной территории. Меня здесь мало кто знает, я вполне могу связной быть.
— Вопрос о подпольщиках решает райком партии, — не поддержала ее патриотического порыва секретарь сельсовета. — Будут оставлять тех, кого давно и хорошо знают.
— А ты меня плохо знаешь? — обиженно закусила губу Власова.
— Ну ладно, я за тебя поговорю, — согласилась Феня.
— Вот это другой оборот, — обрадованно сказала учительница. — А то что подумают про меня мои орлы? Скажут, учила быть смелыми, храбрыми, а как гроза приблизилась, она как лиса хвостом вильнула.
Готовясь идти в партизаны или подпольщики, не знали Зиновий Афиногенович, Нарбекова, Власова, да и не могли знать, что далеко от Сальских и Калмыцких степей, в Москве, уроженец здешних мест, бывший командир дивизии Первой конной, а ныне генерал-майор Тимофей Петрович Кругляков уже ведет большую подготовительную работу по организации партизанской борьбы в тылу врага.
Не знал в тот вечер и не мог даже предвидеть Романов-старший, что не пройдет и года, как его жизненный путь вновь пересечется с дорогой своего бывшего командира и что под его руководством, теперь начальника штаба партизанского движения, пулеметчик Зиновий Романов еще послужит Родине не один день, помогая Красной Армии громить врага, пришедшего на донскую землю.