Но тогда, осенью 1941 года, пути эти не пересеклись по той причине, что подпольные группы и диверсионно-партизанские отряды создавались лишь на территории оккупированного Донбасса и в Придонских районах Ростовской области. Дальше врагу в ту жаркую осень продвинуться не удалось.
Однако возводить оборонительные рубежи на дальних подступах к Сталинграду не перестали. Экскаваторы, утопая гусеницами в грязи, черпали тяжелую липкую глину и выбрасывали ее на бруствер. Автомашины, буксуя и натужно ревя на каждом подъеме, привозили железобетонные колпаки дотов.
Ежедневно на строительство колхоз выделял полсотни человек с подводами. После уроков туда уезжали старшеклассники. С ними непременно были Миша и Ваня. Чаще всего эту группу возглавляла Наталья Леонтьевна, иногда Феня. Школьники рыли ямы для установки дотов, выравнивали откосы противотанкового рва, Миша и Ваня развозили лопаты, ломы, ездили на пруд за водой, помогали кашеварам под навесом.
Возвращались поздно, иногда промокшие, иногда озябшие, но всегда усталые. Однако эта усталость не угнетала ребят. Они сердцем осознавали, что участвуют в большом и важном деле. Они проникались пониманием, что лучше такой адский труд, чем вражья оккупация.
Не только школьники, но и взрослые не исключали возможности однажды лицом к лицу встретиться с немецкими танками или десантниками. Взрослые всячески избегали мысли об этом. Ребята себе представляли это так: наши отступающие части займут здесь оборону, а всех гражданских попросят помогать батарейцам подносить снаряды, пулеметчикам — ленты, для пехотинцев заряжать диски. А потом, когда фашистские танки, не считаясь с потерями, окажутся возле рва, мальчишкам доверят гранаты и бутылки с зажигательной смесью, а девчонкам большие санитарные сумки…
И встреча состоялась. Но она была далека от той, которую рисовало ребячье воображение. Когда осеннее тусклое, как давно не работающий лемех, солнце, раздвигая тучи, врезалось в землю, на горизонте появились темные точки. Скоро до ушей донесся прерывистый рокот моторов. И тотчас по всей линии рубежей пронеслась тревога:
— Воздух! Возду-ух! Врассыпную! Ло-о-о-жись!
Самолеты шли низко и, кажется, неспешно. Они как бы чувствовали свою мощь и безопасность и потому выполняли работу с точным расчетом. Их было двенадцать. Тяжелых, угловатых, страшных. Страх от их появления еще больше усилился, когда с неба посыпались первые бомбы. Черные точки, отделяясь от фюзеляжа, росли, увеличивались на глазах, издавая душераздирающий вой, который заставлял буквально врастать в землю, искать защиту за каждым бугорком, возле каждой суслиной норы.