Предательство отца, как ни странно, не озлобило Шонража. Когда они познакомились, Леон был ошеломлен взрывным буйством, энтузиазмом и фонтаном чистого юмора, под именем Шонраж. Тот был первым в учебе, первым на вечеринках и первым идейным вдохновителем шуток и пакостей, учиняемых над преподавателями и студентами. А чего стоило абсолютное лидерство в любовных победах?
На свое полное совершеннолетие в двадцать один год Шонраж, к удивлению многих, отказался от фамилии отца, взяв фамилию матери. А как он спускал с лестницы отца, пришедшего поздравить сына со звездой, Леон видел сам. И слышал непривычно злое: «Поздно спохватились, батюшка. Сын не нужен был? А теперь ты ему сам не сдался». Тогда они здорово напились, до беспамятства.
Шонраж, поставив ладони домиком, изучал Леона внимательным взглядом, потом встрепенулся. Вышел из кабинета, вернувшись с бутылкой в руках.
— У меня тут бутылка «Солнечного ветра» завалялась, не изволишь?
Леон изволил бы, да еще и с удовольствием, но часы показывали девять утра.
— Совсем офраканился, — укоризненно заметил он, — с утра вино лакать.
— Ну прости, — примирительно поднял ладонь Шон, — хотел проверить, ты ко мне просто так или по серьезному делу.
Бутылку он не убрал, оставив темное стекло искушающе сигналить солнечным зайчиком в левый глаз. Леон посмотрел-посмотрел на это безобразие — вспомнилась ночь в дороге, вторая подряд — и махнул рукой на принципы:
— Наливай.
Шонраж вскинул брови, но говорить ничего не стал, достал два чистых бокала из шкафа, ловко открыл бутылку и разлил рубиновую жидкость.
— А я, брат, женюсь, — объявил Леон, залпом опрокидывая в себя бокал.
Шонраж сделал глоток, задумчиво покрутил бокал в руке и поставил на стол.
— Если тебе оседлали Даргмейры, прости, при всем моем уважении, я не настолько пал, чтобы устраивать убийство хорошенькой женщины, пусть она и дочь бездны во плоти. Впрочем, я знаю парочку не столь принципиальных ребят.
— Спасибо, брат, но я не настолько отчаялся, чтобы просить тебя об этом. А ребята есть и у меня самого.
— Значит, дело не в Роалине?
Леон поморщился. Последнее время имя этой женщины вызывало у него привкус плесени во рту.
— Частично, — признался он, — и ты прав, я сглупил, связавшись с Роалиной, но женюсь на другой. Средняя Ковенберхов, Шанталь.
— Шанталь, — наморщив лоб, вспоминал Шон, — фея воздуха, чьи волосы, точно нити янтаря, кожа нежнее персика, а глаза — расплавленный шоколад. Прекрасная девушка. Огранить — будет настоящий бриллиант. Поздравляю с отличным выбором, друг.
Леон слушал, не совсем улавливая смысл. Фея… надо же. Кожа — персик… Самая обычная, здоровая кожа. Волосы — янтарь… Нет, Шанталь не рыжая. Волосы у нее каштановые, на солнце вспыхивающие золотом. Глаза темно-коричневые, но можно и с шоколадом сравнить.