Не знаю, что там должно было закончиться, но только я легла, и меня перестало тошнить, как живот скрутило, а потом оттуда стали расходится волны жара. Навалилась жуткая слабость, глаза стали такими тяжелыми, словно на них насыпали горячий песок, а следом пришел озноб.
— Эй, человек, — дядин голос доносился словно издалека, — живо зови хозяина.
Затем голосов стало больше, они размножались, повторяясь эхом в моей бедной голове.
— Это что?
— Что это?
— Нет, это я вас спрашиваю: это что?
— Это вас надо спросить! Вы с ней оставались.
— Ах, меня! Смею заверить, я здесь не при чем.
— Все вы так говорите. Тогда что с ней?
— А вы не видите?
— Я, знаете ли, не лекарь.
— Я тоже, но пятна на щеках, жар и руки, обратите внимание на руки, видите, как пальцы раздуваются?
— Допустим.
— У девочки аллергия на вашу клубнику.
— Чушь! Мы сотни лет едим клубнику, и никогда не слышал, чтобы кому-то стало от нее плохо.
— Вы — может быть, но она — не местная. Мы теряем время. Либо я сейчас везу её к целителю, либо иду за постовым. Мне, знаете ли, проблемы с законом не нужны. Я — честный гражданин.
— Я — тоже.
Молчание, звон монет.
— Хорошо, везите.
Меня берут на руки, я слышу дядин голос: «Потерпи, еще чуть-чуть».
Запахи. Снова эти отвратительные запахи духов и пива.
Прохлада улицы. Дядин голос.
— Извозчик!
Стук копыт. Мне интересно, успел ли Леон найти повозку? Пытаюсь открыть глаза, но те не слушаются.
Повозка срывается с места, стоит нам только очутиться внутри.
— Эй, я с вами! — крик позади и довольный шепот дяди:
— Поздно, голубчик, а ждать, извини, некогда.
Я дергаюсь, мычу что-то невнятное, пытаясь сообщить дяде, что хозяин заплатил за меня трем фраканцам, что отпускать меня он не намерен, что в этой ужасной стране все продается и покупается, даже люди. Что за нами точно последуют и из виду выпускать не станут. Что каким бы хорошим охотником за редкостями не был дядя, ему не выстоять против целой шайки. Все мое невнятное мычание можно было свести к одному: жених нам еще пригодится. Без его помощи страну не покинуть, а на родине с помолвкой можно будет разобраться. Дома, как говорится, и стены помогают.
— Что с ней? — знакомый голос спросил откуда-то сверху. — Ей плохо?
— Да не должно быть такого эффекта, — в голосе дяди зазвучала растерянность, но тут же сменилась озабоченностью: — А ты не отвлекайся, прибавь ходу. У нас минут пять, пока они сообразят, что птичка улетела. Не мог найти клячу помоложе?
— За пятнадцать минут, что вы мне дали? — оскорбились сверху. — Да за эту достойную, пусть и почтенного возраста кобылу пришлось тройную цену выложить.