Лондонские хроники (Рина) - страница 26

Двое из них были мистер Рид и мистер Бойль. (Третий был выведен из строя Элизой до того, как он смог стать важным.)

Пока Анимант не встретила мистера Бойля в доме своего дяди, я сама не представляла, каким он будет, и была удивлена тем, насколько он мне понравился. И Анимант тоже.

Первый мужчина, который смог привлечь внимание Анимант Крамб. Даже если у молодого юриста не всегда проявляются только положительные черты, это все же достижение, которое мы должны высоко оценить.

Мистер Бойль был идеальным прекрасным принцем. Я хотела, чтобы он обладал всеми достоинствами того времени, был красив, добр и умен.

И тем не менее Анимант не смогла влюбиться в него. Так как у нее самой есть грани и острые углы, которые просто не хотят совпадать с гладким кругом мистера Бойля.

Мистер Бойль становится злодеем, хотя его единственной ошибкой было то, что он влюбился не в ту девушку.

Между тем, когда я писала историю, меня очень раздражал этот бедный простак, хотя под конец мне стало его жалко.

Но было также интересно писать о нем, так как почти каждая сцена, в которой он появлялся, происходила иначе, чем я задумывала. Самое ужасное произошло с последней, в салоне Винтерглоу. Я планировала позволить Анимант в последний раз встретиться с мистером Бойлем. Они должны были вести непринужденный разговор, и в конце у Ани появилась бы идея того, как она может помочь Генри и Рейчел обрести свое счастье.

Господи, все пошло не так, они оба вдруг оказались в холле, и Анимант накричала на него.

Авторы часто говорят, что иногда их герои делают что хотят, и они сами не знают, когда это произойдет. Здесь был тот самый момент, после которого у меня впервые сдали нервы.

Книги над книгами, страницы, слова, запах бумаги и пыли, витающий в воздухе, – я знала, что мое сердце теперь принадлежит этому месту.

Меня часто спрашивают, почему книга называется «Книжные хроники» и что оно значит.

Первым рабочим названием было «Бездельница». Но после того, как Анимант еще до первого написанного слова превратилась из мечтательницы в упрямую перфекционистку, название уже не подходило.

Необходимо было найти новое, и после долгих размышлений и сопоставления различных слов наконец получилось искусственно образованное название «Книжные хроники»[1].

Оно так прекрасно звучало, что перед моими глазами сразу же предстала картина: старые книги, танцующая в воздухе пыль, пар, поднимающийся над чашкой чая; пасмурное небо, которое можно увидеть сквозь стеклянный купол библиотеки; воск от свечей, медленно стекающий вниз, и тихий треск шестеренок.