Мэри промокнула глаза салфеткой, а доктор Уэйд поспешил сменить тему и заговорил о поэзии.
– Софи может прочесть нам что-нибудь из своих стихотворений, – зачем-то предложила Катя.
– Вы сочиняете, мисс Софи? – оживился профессор Кэннон. – Прошу, доставьте нам удовольствие вас послушать!
Maman буквально испепелила его взглядом, и Кэннон сник. Я вдруг явственно ощутила, что между ними что-то произошло.
– Сомнительное удовольствие, – вздохнула Вера Алексеевна. – Любовные стишки, не стоящие вашего внимания. Забудем.
– А я бы послушал, – проговорил Энтони и ободряюще улыбнулся мне.
– И я, – сказал Уолш.
Все, кроме maman и Майкла, недвусмысленно закатившего глаза, смотрели на меня с живым интересом.
– Что ж… Недавно я размышляла об античной мифологии. Так родилось стихотворение, которое я назвала «Мечты о Греции»:
Мне снятся античные мифы,
Высокие стены Микен,
Корабль налетает на рифы
Под сладкую песню сирен.
Доспехи из кузницы бога
Сверкают у Скейских ворот…
Для счастья мне надо немного:
Лишь море и маленький плот.
Умчаться – что может быть проще? –
Туда, где пылает заря,
Где дева в оливковых рощах
Водила слепого царя.
Я потупилась, чувствуя, как пылают щеки. Секунда тишины показалась вечностью, а после Энтони и Уолш начали аплодировать. К ним присоединились Уэйды, Кэнноны и – нехотя – Майкл Грир. Вера Алексеевна снова вздохнула.
– По-моему, замечательное стихотворение для начинающей поэтессы, – сказал мой зять, и Катя с благодарностью улыбнулась ему. Он поцеловал ее руку.
Я слегка поморщилась при виде такой семейной идиллии.
Поведение Кэннона, который в течение всего ужина бросал отчаянные взгляды на maman, явно вышло за рамки приличия. Мэри не могла этого не заметить, и мне стало жаль ее, хотя Вера Алексеевна со своей стороны держала дистанцию с невозмутимым достоинством, как бывало во время ссор с papa.
Я всё сильнее нервничала из-за предстоящего свидания и первой встала из-за стола, за которым, по счастью, нас было только девять. Поднявшись к себе, я попыталась читать, но мысли путались, и спустя полчаса я решила проверить, разошлись ли гости.
Первый этаж утонул в лиловом сумраке осенней ночи, пролившемся сквозь окна в опустевшие комнаты. Входная дверь оказалась приоткрытой, из-за нее доносились тихие голоса: кто-то разговаривал на крыльце. Мне это показалось странным, и я бесшумно приблизилась.
– Мадам, мне нужно еще немного времени. Теперь уже совсем скоро, даю слово.
– Не держите меня в неведении, мистер Грир, – сурово ответила Вера Алексеевна. – Иначе мне самой придется вмешаться.
Я отступила в темноту, сердце бешено колотилось. Неужели Майкл действительно шпионит за мной и Оливером? Возможно, мне следует поступить благоразумно и остаться дома?