— Проклятье вам! — крикнул. — Всему роду твоему и тебе, князь! Тысячу раз проклятье!
— Запечатайте уста ему и наденьте рядно — мы узнаем, где его клады! — крикнул с крыльца князь, улыбаясь.
Уже много рук протянулось к Соловью, но тот вдруг бросился на колени перед Муромцем, стал целовать грязные сапоги;
— Илюшенька, молю! Освободи ты меня от них! Убей меня, не дай им на пытку жилы рвать вольному человеку! Не дай скормить псов!
— Взять его! — громче повторил князь.
Муромец вдруг не выдержал. Что-то всколыхнулось в нем до самого дна. Он выхватил меч и вонзил его в горло разбойнику. Соловей припал к ногам, положил тяжелую голову на сапоги, захрипел. Тело его содрогнулось, он испустил дух — страшный певец Брынских лесов, птица и зверь в человеке.
Толпа замерла, и когда Илейка поднял голову, он увидел перед собой полные жути большие черные глаза и закушенное зубами жемчужное ожерелье.
Илью пригласили на пир и, когда он пришел, указали место в самом дальнем от князя конце стола.
Гридница была освещена бронзовыми светильниками, развешенными по стенам, с потолка спускался широкий обруч, на нем горело десятка три восковых благовонных свечей. Обруч слегка покачивался, на пирующих капал растопленный воск, застывал светлыми пятнами. Лавки были застланы дорогими аравийскими коврами, окна заставлены красными щитами.
Старейшие расположились поближе к великому князю, язычники — на полу у самых дверей, на них со двора летел тополиный пух. Сидели, вольно расстегнув кафтаны, развязав шитые сухим золотом кушаки. Сияли жемчугом и самоцветами разнаряженные женщины. Густо набеленные щеки, белые ресницы, нарисованные ровными дугами брови делали их похожими одна на другую, мертвили лица. Князь сидел на возвышении. Рядом с ним — княгиня Анна. Вся в белом — лебедица, и только. В темных волосах синими звездами сапфировая повязка. Илья узнал здесь многих, кого видел на дворе. Самым знакомым был огнищанин. Одетый в серый с синими петлицами кафтан, он стоял за спинами пирующих и наблюдал, как подавались блюда. Ни он, ни холопы не произносили ни слова. Огнищанин только показывал глазами, и к тому или другому дружиннику тотчас же устремлялся тиун: наливал из кувшина вино, ставил перед ним блюдо.
Пир начался с того, что Владимир провозгласил здравицу в честь именитого боярства.
Он пригубил из оберучной братины, дал пригубить княгине. Та только дотронулась губами до золотого обода, и братина пошла по кругу, завертелась в водовороте человеческих рук. Дошла очередь и до Ильи, он протянул уже руки, чтобы взять братину, по огнищанин ловко выхватил ее из-под самого носа и передал дальше. Илья потемнел лицом, чувствуя, что краснеет под взглядом Анны. Насупил брови и уставился в сияющее блюдо.