— Пошел ты, пес, кадильница поповская! Не молитвою надо, а мечом, — отвечал ему босой смерд, черный, усатый, что жук. — Мстить надо поганым.
— А я говорю, тыном огородиться, остолпиться надо. Прошли добрые времена, лютует день! — вставил свое слово другой, нескладный, как плохо сложенная печь. — Дубьем огородиться надо. Городом жить, не селом.
— Батюшка мой! — вопила женщина. — Угас ты, кормилец наш ненаглядный! Горе мне, горюшко…
— За тобой пойду, Мстиша, зароюсь в землю-то… — вторила ей другая, — детки-то малые остались… Мирко и Константин… Костя наш голопузенький.
— Смерды! Сядем на коней и достанем печенегов! В поле их достанем! Загоним в лес, всех перебьем до единого! — перекрывая общий шум, призывал высокий, подпоясанный вервием мужчина. — Вызволим своих из беды, достанем награбленное!
Люди разбирали жерди, подпиравшие стога сена.
— К богу! К богу обратитесь! — увещевал староста.
— Глядите! — показал кто-то рукой на приближающегося И лейку. — Боги послали нам витязя.
— Какой же он витязь? Обличье у него мужицкое, — подхватил босой смерд. — Эй, отрок, куда путь держишь?
— Вашим промыслом, по вашей дороге, — отвечал Илейка.
— Нужда до тебя есть! Ограбили нас печенеги, положили пустоту на землю, и мы решили догнать их. Поскачешь ли впереди?
— Да, да! Головным! Сноп без перевясла — солома.
— Они далеко не ушли со скарбом-то…
— Поскачу!
— Собирайтесь, люди! — замахал шапкой приземистый старик. — Якушка, Матюшка, Игошка, Любимка, берите коней, и пусть каждый прихватит топор, косу или рогатину. Выезжайте на околицу.
— Поспешайте, люди!
Толпа загомонила еще громче и разошлась. На пепелище остались только бабы. Одна сидела в оцепенении, другая время от времени вопила истошным голосом, третья разгребала руками угли. Большой тощий кот недоуменно обнюхивал обгоревшие бревна, потом занял свое место на глинобитной печке, обкрутился хвостом.
Илейка выехал на околицу, стал ждать. Вскоре появились первые конники. Приехал кузнец в кольчуге, дырявой, как брошенная рыбацкая сеть. На плече он держал тяжелую кувалду. Потом стали подъезжать другие, с вилами, дубинами, железными копьями для рытья кореньев и косами. Молча показывали оружие. Илейка только кивал. Прискакал вихрастый мальчишка лет десяти. Он подбрасывал рогатину, как заправский воин.
— Ты кто такой? — спросил Илья.
— Дедка Волчонком зовет, — бойко ответил тот. — Пойду, пойду с вами! Я знаю, как дерутся! Батогом, кулаком, жердью! А на пиру княжеском чашею и еще рогом!
— Пусть едет, — прогудел басом грузный смерд в сапогах из воловьей кожи, — не гляди, что с конопляное семечко, он крепкий.