Прихожане, подкупленные дешевизной ремонта (они знали, что исправление станционного колокола стоило всего 38 копеек), отправились за разрешением к пермскому епископу Петру. Владыка не сказал ни да, ни нет, и ремонт колокола оттянулся почти на год. Только после просьб из других приходов, где тоже имелись неисправные колокола, а денег на покупку новых не было, епископ Петр, наконец, решился. Славянову сообщили: «Его преосвященство находит возможным разрешить на подведомственных ему (Славянову. — А. Ш.) заводах произвести ряд опытов над исправлением церковных колоколов».
Одними из первых явились с колоколом крестьяне из села Уинского. У них в 1890 году во время трезвона на пасху отвалился от почти пятидесятипудового колокола кусок весом в три пуда девять фунтов. Три года собирали прихожане деньги на новый колокол, но собрали всего двести рублей, а нужно было пятьсот рублей, не считая доставки.
Славянов лично сам ремонтировал уинский колокол. На его ремонт и доставку туда и обратно крестьяне израсходовали всего 58 рублей 50 копеек. Колокол подвесили на колокольню, и батюшка освятил его после ремонта. Оставшиеся деньги прихожане пропили, не отходя от церковной ограды, и так начали «клепать» в отремонтированный колокол, что он снова лопнул: трещина прошла поперек сварки. Хмель у мужиков прошел очень скоро, и они, сняв колокол с колокольни, снова повезли его к «колокольному мастеру».
Рано утром восемь мужиков с четырьмя пудовыми кадками меду остановились в Мотовилихе у дома Славянова, чуть не шепотом заговорили:
— Не прогонит, чай?
— Всякое может случиться.
— Идем, идем, чего там — прогонит…
Затащив кадки в прихожую, попросили прислугу доложить горному начальнику о себе. Когда Николай Гаврилович вышел, один из мужиков, брякнувшись на колени, начал:
— Ваше превосходительство…
— Встать! Встать! — вдруг крикнул Славянов. — Пока не научитесь обращаться ко мне, не буду с вами разговаривать.
Мужики робко переглянулись. Один несмело проговорил:
— Поди, надо: ваше высокое превосходительство…
— Да что вы, голубчики! Вот недолга, — улыбнулся Славянов.
— Николай Гаврилович, — выступил вперед волостной писарь Мельников, — научите, как обращаться: мы — мужики темные…
— Так вот и надо: Николай Гаврилович… А вас как звать? — обратился Славянов к мужику, который падал на колени.
— Меня-то? Я Епишка Палашкин.
— А отца как у вас зовут?
— Отец Софронкой был, а прозвище — не осудите — неприличное было.
— Вас, значит, зовут Епифан Софронович. Вот так и надо обращаться нам один к другому… А это что за кадки?