— Вы им проверяете всех подряд?
— Нет, только тех, кто хочет с нами общаться, остальные нам безразличны.
— Значит, я в любой момент могу встать и уйти?
— Точно!
— И, что будет потом, вам тоже безразлично?
— Это уже не ваше дело. Понадобиться стрелять — будем стрелять. Понадобится умереть — умрём… Русские не сдаются! Мы будем драться до конца не потому, что считаем свою мораль самой лучшей на свете, а потому, что нас тошнит от вашей. Впрочем, вы, наверное, заметили. Мы согласны терпеть ваше присутствие, но вам придётся научиться вовремя убираться с нашей дороги. А «сферы» (понимаете о чём я?) больше нет. Навсегда… — полковник недоуменно замирает.
— Что навсегда?
— Мы. Контакт между мирами. Конфликт между морально-правовыми системами. Сегодня — ваш «День свершений».
Вмешиваюсь я.
— Роберт Андреевич, у них там коммунизм. Рядом с феодализмом, рабовладением и как бы не первобытно-общинным строем. Вперемешку. А железного занавеса нет. Каждый выбирает по себе. С открытием порталов (термин корректный?) в винегрет культур включена территория, как они выражаются, Земли-1. Что вы хотите от молодого человека? Он сделал то, о чём мечтали его прадеды. Вернулся. И видит на месте великой страны, которую всю жизнь заочно считал Родиной, гнусную помойку. Так мало того, из этой помойки вдруг выныривает живой кусок говна, обращается к нему человеческим голосом. Протягивает руку дружбы! Здоровая физиологическая реакция организма, не более, — Вика в углу тихо хихикает. Гость недоуменно поворачивается.
— Что, я настолько противно выгляжу?
— Не совсем, и совсем не внешне, но общее впечатление довольно близко! Спасибо, Григорий Иванович, я бы такое сама сказать не решилась. У вас… исключительно образное мышление! — ещё бы ему не быть образным, сам в этом навозе много лет плаваю…
Роберт Андреевич жуёт губами.
— Такие обобщения надо аргументировать! Я тоже, знаете, оскорбления сносить не нанимался. Служу закону. А вы его нарушаете. Значится, если что-то не по вашему — так сразу стрелять? Самосуд без признаков необходимой обороны, получается… А точнее — бандитизм. Уголовщина! Признать человека преступником и назначить ему наказание может только суд. Вам же следовало не играть в подпольщиков, а сразу вступить в переговоры с законными властями…
— Хм!
— Разве я что-то сказал не так? — Владимир, наконец-то подаёт голос.
— Кто сказал, что они законные? И о чём можно договариваться с теми, кто непрерывно врёт? Зачем? Мораль — это правда. Закон — это сила. Что главнее, мораль или закон? Трудно сказать. Слова чужие. Сложные. А спросить, о первенстве правды или силы много легче. Кто опирается на силу — тот и есть бандит. Законы — это горы юридических документов, ссылки и прецеденты. А мораль — система простых правил. Не будь вором. Не будь лгуном. Не будь лентяем. Не будь трусом. Работай сам. Причём, наша формула «не будь» расшифровывается очень точно — или умри. Если за отказ от моральных норм убивают на месте, мораль есть. Если такая практика отсутствует — общество аморально. Всё остальное уже вторично. Правовое государство — система изначально, откровенно аморальная, поскольку закон можно принять и отменить, изменить и истолковать, а мораль — штука упорная. Удобно, кстати, оценивать страну и людей по реально действующим моральным нормам. Набору правил, за которые сразу убивают. В вашей, толерантной, насквозь либеральной Великобритании, привычно убивают на месте за попытку проникнуть в чужое жилище. Это мораль! Даже в современной России можно убивать на месте за попытку покушения на жизнь и здоровье человека. И это мораль! По Ясе Ченгизовой, монголы XIII века убивали на месте за одну попытку гадить в водоём или мыться в нём. В степи вода — драгоценность, от жажды там умирают. Ясно?