– Пожалуйста, – сказал Ломтев и снова покосился на дверь.
– Никто не придет, – сказал старый князь. – А даже если и придет, то что с того? Меня никто, кроме тебя, увидеть не может. Я – призрак, живущий исключительно в твоей голове, демон.
– И как долго ты собираешься в ней жить?
– Еще какое-то время, – сказал старый князь. – Впрочем, большую часть времени я буду только наблюдателем и не стану тебе надоедать. У тебя, видимо, и так хлопот полон рот.
– Даже не знаю, с какой стороны разгребать, – согласился Ломтев.
– И все-таки, почему я? – спросил старый князь. – Люди, пославшие тебя, ничего не объяснили?
– Полагаю, что это ошибка, – сказал Ломтев, решив резать правду-матку в глаза. Если уж нельзя быть откровенным со своим собственным призраком, с кем тогда вообще можно? – Изначально они целились в твоего сына.
Князь покачал головой.
– Это имеет смысл, – сказал он. – Сила, власть… У него есть все то, чего у меня уже нет. И что они хотели?
– Не знаю, – сказал Ломтев. – Предполагалось, что это они должны были объяснить мне на месте. Кстати, если уж зашла речь об этом, у твоего сына есть враги?
Старый князь усмехнулся в бороду.
– Примерно половина империи, – сказал он. – Кого-то он получил в наследство от меня, а кого-то завел уже сам. Он в этом плане мальчик талантливый.
– Гордишься?
– Нет, – сказал старый князь. – Наверное, я был плохим отцом. Империя всегда стояла для меня на первом месте, а потом уже – семья, род. Воспитанием наследника я не занимался. Может быть, зря. А может быть, я испортил бы его еще сильнее. Я – солдат, и плохо разбираюсь во всех этих политесах.
Мда, подумал Ломтев, понятнее не стало. Впрочем, вполне может быть и так, что я сейчас разговариваю с собственной галлюцинацией, и тогда было бы странно, если бы она могла сообщить мне что-то, чего я не знаю.
– Я слышал, твоего внука застрелили, – сказал он.
– И тебе жаль? – спросил старый князь.
– По правде говоря, нет, – сказал Ломтев, отбросив лицемерную вежливость. – Мне все равно.
– Мне тоже, – сказал старый князь. – Потерянное поколение, забывшее, для чего оно рождено, плюющее на службы империи, живущее исключительно для собственного удовольствия. Мой сын – тоже не самый хороший отец, но я старался хотя бы иногда, а он не старался вовсе. В детстве Петенька был чудесным ребенком, а потом из него выросло то, что выросло, и слезинки по поводу его смерти я не пролью.
Суров дед, подумал Ломтев. Старый солдат, верный слуга империи, и, видимо, миндальничать он ни с кем не привык.
Может, оно и к лучшему. Легче вписаться будет.