— Не знаю, — признался я, — но я, по крайней мере, тренировался — лазал немного в окрестностях Афин.
— Тогда завтра с утра пораньше и поедем, — решил он.
— Маршрут очень длинный, — сказал я, — сорок метров.
— Это ничего, у меня веревка на восемьдесят метров.
— Отлично.
Телефон у него заиграл. Джулиан потянулся было ответить, но посмотрел на меня и замер.
— Никос, вы что-то побледнели. С вами все в порядке?
— Да, — соврал я и натужно улыбнулся. Желудок сжался, а все тело покрылось испариной. — Ты бери трубку.
Он испытующе смотрел на меня. Возможно, решил, что я испугался грядущих испытаний на маршруте.
Джулиан взял телефон, и песня наконец стихла.
«Whole Lotta Love».
Эта песня, как обычно и бывало, не просто перенесла меня на сорок лет назад, на дерево в оксфордском кампусе, — на меня накатила еще и физическая дурнота.
Джулиан, похоже, понял, что дело не в трассе.
— Вам что, рингтон не понравился? — спросил он, закончив говорить по телефону.
— Долгая история. — Я почти пришел в себя и усмехнулся. — А я-то думал, ты «Лед Зеппелин» не любишь. По-моему, раньше у тебя какой-то другой рингтон был, поспокойнее.
— Разве?
— Ну да. Певец, которого зовут что-то вроде Эд Чип… Или Эд Шип…
— Эд Ширан! — воскликнула Хелена.
— Да, точно. — Я посмотрел на Джулиана.
— Обожаю Ширана! — обрадовалась Хелена.
— А ты, Джулиан?
Джулиан Шмид поднес к губам стакан с водой.
— Можно ведь и «Лед Зеппелин» любить, и Ширана. — Пил он долго, не сводя с меня взгляда. — Я тут вот что подумал, — проговорил он, поставив наконец стакан на стол, — по прогнозам завтра дождь обещают, а тут никогда не знаешь, дойдут тучи до острова или мимо проскочат. Хотя маршрут горизонтальный, скала запросто намокнет, так, может, прямо сейчас поедем? Уезжаете вы уже послезавтра, поэтому стоит попытаться.
— Да, вы же не ради меня с Фердинандом приехали! — рассмеялась Хелена.
Я улыбнулся.
Мы пообедали, и я ушел к себе в комнату собираться. Складывая рюкзак, я поглядывал в окно, на играющих Джулиана и Фердинанда. Мальчик, заливаясь смехом, бегал вокруг отца, и каждый раз, когда Джулиан подхватывал его и кружил, так что с мальчугана сваливалась сине-белая шапочка, малыш визжал от восторга. Напоминало танец. Танец, который мой отец никогда со мной не танцевал. Или все же танцевал? Тогда, значит, я просто забыл.
* * *
— Ну как, волнуетесь? — спросил Джулиан, когда мы, молча доехав до пляжа, остановились там, где когда-то обнаружили машину Франца.
Я кивнул и посмотрел на пляж. Сегодня он казался другим. Солнце спряталось, а волны с миролюбивым шепотом набегали на берег.