Если тебе удалось ухватиться за уступ и повиснуть на нем, остается только уцепиться правой рукой за хват побольше, встать на «полочку» и пройти последние несложные метры. А добравшись до вершины, спуститься можешь уже без веревки с другой стороны скалы.
— Никос… — начала было Моник, но я уже карабкался вверх.
За десять секунд я успел подняться на порядочную высоту. Другие скалолазы затихли, заметив, что я лезу фри-соло, то есть без веревки и без страховки. Я слышал, как кто-то внизу тихо выругался. Но я, не обращая на них внимания, прошел мимо точки, где еще возможно было развернуться и спуститься. Потому что ощущение было волшебное. Камни. Смерть. Это лучше, чем вся выпивка в мире, это стерло у меня из памяти все остальное, и впервые с того дня, когда я увидел, как трахаются Тревор и Моник, я избавился от боли. Я поднялся на такую высоту, что если бы я ошибся, оступился или обессилел, если бы какой-нибудь «рог» сломался, то я не просто упал бы — я бы разбился насмерть. Я слышал, что солоисты приучают себя не думать о смерти, потому что если будешь о ней думать, то мышцы напрягутся, доступ кислорода перекроется, уровень молочной кислоты подскочит — и ты упадешь. Чем больше я думал о смерти, тем проще мне было лезть.
Я добрался до «ключа». Теперь мне предстояло упасть влево, но тут же ухватиться левой рукой за уступ. Я замер — не замешкался, а просто хотел насладиться этим мигом. Насладиться их страхом.
Стоя на большом пальце левой ноги, правую я свесил, чтобы получился противовес, а сам отклонился влево. Моник вскрикнула, и я, упиваясь сладостным ощущением, потерял равновесие, потерял контроль над собственным телом. Я выбросил в сторону левую руку, ухватился за уступ и стиснул пальцы. Падение остановилось, так толком и не начавшись. Правой рукой я взялся за большой, удобный хват и встал на «полочку». Я был в безопасности. Удивительно, но меня кольнуло разочарование. Двое незнакомых скалолазов, пожилые англичане, подошли к Моник и Тревору, и сейчас, видя, что опасность миновала и я не упаду, они принялись громко возмущаться. Как обычно, мол, что фри-соло надо запретить, что скалолазы должны управлять риском, а не бросать вызов смерти, что такие, как я, подают дурной пример молодым скалолазам. Я слышал, как Моник защищает меня, — простите, конечно, но никаких молодых скалолазов поблизости нет. Тревор молчал.
Чтобы немного отдохнуть перед последними метрами и избавить мышцы от молочной кислоты, я прибег к распространенной среди скалолазов технике: придерживаясь попеременно то правой рукой, то левой, я прижимался к скале сперва правым бедром, а потом левым. Прижавшись к скале левым бедром, я почувствовал, как в ногу что-то уперлось. Тюбик с кремом — он по-прежнему лежал в кармане.