Вождя звали Базо, что означает «топор», хотя чаще его называли Бродяга. Он просидел весь день в тени леукоспермума, наблюдая, как кузнецы творят у плавильных печей свои обряды, понятные только посвященным. Кузнецы принадлежали к более древнему племени, происхождение которого было каким-то образом связано с каменными развалинами великого Зимбабве, населенного ныне лишь призраками.
Хотя жившая за морями королева белых правителей запретила матабеле владеть амахоли, рабами, кузнецы из племени розви по-прежнему считались псами матабеле и практиковали свое искусство по приказу своих воинственных хозяев.
Десять старейших и опытнейших кузнецов из племени розви выбирали куски породы из каменоломни, подолгу обсуждая каждый, словно тщеславные красотки, выбирающие бусины на прилавке торговца. Мастера изучали цвет руды, ее вес, качество содержавшегося в ней металла и наличие примесей, затем разбивали каждый кусок на каменной наковальне, придавая ему идеальный размер. Тем временем подмастерья рубили стволы деревьев и жгли их в угольных ямах — горение регулировали, насыпая поверх углей слой земли. В конце углежжения ямы заливали водой из глиняных кувшинов. Другие подмастерья, совершив дальнее путешествие в каменоломни, привезли в кожаных мешках, нагруженных на спины волов, раздробленные куски известняка. Ворчливо одобрив качество древесного угля и известняка, мастера приступили к сооружению плавильных печей.
Каждую печь сложили в форме тела женщины на сносях: в большом округлом животе утрамбовали слоями железную руду, древесный уголь и известняк. В нижнем конце печи сделали символически раздвинутые глиняные бедра с отверстием посередине, в которое вставят наконечник кожаных мехов.
Когда печи построили, старший кузнец отрубил голову жертвенному петуху и окропил ряд печей горячей кровью, напевая древние заклинания, взывающие к духу железа.
Сквозь узкие отверстия в печах разожгли огонь — этот символический акт оплодотворения кузнецы приветствовали радостными криками. Базо наблюдал за происходящим с любопытством, по коже бежали мурашки от суеверного восторга.
Юные подмастерья в упоении религиозного экстаза принялись раздувать мехи, напевая священные гимны, которые обеспечивали успешную плавку и задавали ритм работы. Когда один валился с ног от усталости, его место тут же занимал следующий, чтобы поток воздуха, нагнетаемого в глубину печи, ни на секунду не прерывался.
Над плавильней повисло легкое облачко дыма. Словно ленивая волна прилива в тихий солнечный день, дым медленно полз вверх, окутывая голые вершины гранитных холмов. Наконец пришло время лить металл. Старший кузнец вытащил глиняную затычку из первой печи — из утробы плавильни хлынул ослепительный поток, и собравшиеся разразились криками радости.