— Блудный сын вернулся, — сказала она, крепко пожимая руку гостя. — И теперь наверняка дожидается возможности сбежать с моей лучшей операционной сестрой!
— Добрый вечер, доктор Лейла.
— Ты все еще на побегушках у твоего белого колонизатора? — спросила она.
Родезийское правительство отправило Лейлу Сент-Джон за политическую деятельность в тюрьму Гвело на пять лет, в то время там сидел также Роберт Мугабе, который теперь, находясь в ссылке, возглавлял освободительную армию ЗАНУ.
— Крейг Меллоу — родезиец в третьем поколении по отцу и по матери, так что никакой он не колонизатор. А еще он мой друг.
— Самсон, ты ведь образованный и очень способный человек. Вокруг тебя мир горит в горниле испытаний, история куется на наковальне войны. Разве тебе не стыдно даром тратить данные тебе Богом таланты, позволяя менее способным людям вырвать из твоих рук будущее?
— Доктор Лейла, я не люблю войну. Ваш отец сделал меня христианином.
— Только безумцы любят войну, но что еще остается для того, чтобы разрушить непрекращающееся насилие капиталистической системы империалистов? Каким другим способом можно удовлетворить законные и благородные притязания бедных, слабых и угнетенных?
Она улыбнулась, заметив, как Самсон бросил беглый взгляд вокруг:
— Не беспокойся, здесь ты среди друзей. Настоящих друзей. — Лейла Сент-Джон посмотрела на наручные часы. — Мне пора. Я скажу Констанции, чтобы она как-нибудь привела тебя на ужин. Мы еще продолжим этот разговор.
Резко повернувшись, она торопливо зашагала к двойным дверям с надписью «Амбулаторное отделение», и потертые коричневые сандалии застучали по плиткам пола.
Самсон нашел свободное место на длинной скамье возле амбулаторного отделения, где сидели больные, хромые, кашляющие, перевязанные и истекающие кровью люди. Резкий запах больничного антисептика словно насквозь пропитывал одежду и кожу.
Наконец появилась Констанция. Кто-то из медсестер наверняка предупредил ее — девушка нетерпеливо вертела головой по сторонам, выглядывая гостя сияющими глазами. На отутюженном и накрахмаленном халатике в розовую полоску выделялось белое пятно фартука, шапочка была кокетливо сдвинута набок. На груди поблескивали квалификационные значки: операционная сестра, акушерка и так далее. Заплетенные в мелкие косички волосы были уложены в замысловатые узоры, на что требовалось немало времени и терпения. На лице классической красавицы-нгуни, круглом, точно черная луна, выделялись огромные глаза, белоснежные зубы сверкали в улыбке. Спину она держала прямо, в узких плечах чувствовалась сила. Под белым фартуком выступали округлые крепкие груди, тонкая талия переходила в широкие бедра. Констанция двигалась с особой африканской грацией, будто танцевала под одной ей слышную музыку.