— Слава богу, деретесь вы лучше, чем поете, — сказал им Роланд. — Иначе ваши задницы давно бы превратились в решето.
Полностью уверенный в себе, как доминирующий самец в стае, он обращался с подчиненными с грубой отеческой суровостью и заботой, и его открыто обожали. Джанин это хорошо понимала и ничего другого не ожидала. Удивление вызывала сплоченность отряда: между белыми и черными офицерами чувствовалась почти осязаемая нить доверия и единства, которая была явно прочнее любых семейных связей. Позднее Джанин спросила Роланда об этом, и он сказал: «Волей-неволей полюбишь человека, от которого зависит твоя жизнь».
Офицеры обращались с Джанин очень уважительно, почти благоговейно. Матабеле называли ее «донна», белые — «мэм», и она мгновенно прониклась к ним симпатией.
Старшина Гонделе лично принес ей джин, который и слона бы с ног свалил, и очень обиделся, когда Джанин попросила добавить немного тоника. Потом он представил ее своей жене, привлекательной дородной дочери одного из старших вождей матабеле. «Она вроде как принцесса», — объяснил Роланд. Принцесса родила пятерых сыновей — именно столько договорились завести Джанин и Роли — и прекрасно говорила по-английски, так что между женщинами немедленно завязался серьезный разговор, от которого Джанин отвлек прозвучавший рядом голос:
— Доктор Карпентер, прошу прошения, что опоздал. — Фраза была сказана с безупречной интонацией и произношением диктора Би-би-си или выпускника Королевской академии театрального искусства.
Обернувшись, Джанин увидела перед собой элегантного мужчину в форме подполковника родезийских ВВС.
— Дуглас Хант-Джеффрис, — представился он, протянув узкую, почти по-женски гладкую ладонь. — Я счастлив, что мне представилась возможность познакомиться с прекрасной избранницей галантного полковника! — Военная форма, хотя и безупречно скроенная, на узких плечах сидела нелепо, холеное пустое лицо выдавало непрофессионала. — Весь полк пришел в волнение, услышав о вашей помолвке.
Джанин инстинктивно поняла, что, несмотря на внешний вид и манеру говорить, гомосексуалистом Хант-Джеффрис не был — судя по тому, как он держал ее руку, как оглядел с головы до ног обволакивающим взглядом. Джанин невольно заинтересовалась: он напомнил ей опасную бритву, обернутую в бархат.
Если и требовалось подтверждение гетеросексуальных склонностей нового знакомого, то реакции Роланда было более чем достаточно: увидев, с кем разговаривает Джанин, он мгновенно оказался рядом.
— Дуги, козлик, это ты! — Роланд улыбнулся, хищно оскалив зубы.