Вывожу самолет прямо на радиостанцию, сделав небольшую горку, чтобы не врезаться в антенны. Строим заход на бомбометание и… С южного направления цель не просматривается. Чтобы не потерять ее окончательно, набираю высоту, делаю мелкие виражи: один, другой… Зенитчики вроде бы стали бить прицельное, трассы про ходят все ближе к самолету. Ага, вот они — антенны! Но теперь их видно хуже, с каждой минутой сгущаются сумерки. Больше маневрировать нельзя. Поэтому сразу доворачиваю на цель, и мы с короткого боевого курса наносим бомбовый удар.
Судить о результатах трудно: где-то внизу рванулись наши «гостинцы» об этом мы узнали по смутным отблескам пламени и толчку взрывной волны, догнавшей самолет. Позже об итогах нашего рейда доложат воздушные разведчики, а может, и сама «пантера». Если она потеряла голос, значит, «охота» прошла удачно. А пока назревает гроза над нами. На высоте около тысячи метров появились два немецких истребителя и начали метаться из стороны в сторону, как будто кого-то разыскивая. Пожалуй, нас. Поэтому, не мешкая, прижимаю машину к верхней кромке тумана, в готовности при надобности укрыться в нем. Но нас так и не заметили…
Вскоре полоса тумана оборвалась, и мы визуально вышли на Жижицкие озера, в районе которых обычно пересекали линию фронта. Заболоченная труднопроходимая местность не давала врагу возможности держать здесь гарнизоны, зенитные батареи. Можно было чувствовать себя в безопасности.
Ни назавтра, ни в последующие дни «пантера» в эфир не выходила. Одним центром вражеской пропаганды стало меньше. 29 июля в штаб полка пришла телеграмма от командующего 22-й армией: «Командиру 150 сбап. Специальное задание выполнено успешно. Экипаж представьте к правительственным наградам. Ершаков». Это была первая крупная и потому запоминающаяся самостоятельная победа над врагом нашего экипажа в ходе успешных боевых действий 150-го бомбардировочного авиационного полка.
В первой половине августа, когда, казалось, фронт наконец-то стабилизировался и наступление немцев окончательно провалилось, очередная неудача советских войск на Западном направлении снова обострила обстановку. Превосходящие силы гитлеровцев прорвали нашу недостаточно глубокую оборону в районе станции Кунья и вышли в тыл 22-й армии. Закрыть образовавшуюся брешь, видимо, было нечем. Наши войска начали ускоренно возводить укрепления по реке Западная Двина. Телеграммы, одна тревожнее другой, бесконечными узкими лентами сползали с телеграфных аппаратов. Такие слова, как: «Всеми силами… немедленно… по готовности… с целью задержать продвижение…», говорили сами за себя и требовали немедленных действий.