Первой эскадрилье было приказано: штурмовыми ударами остановить танковую колонну на дороге станция Кунья — Торопец. Было ясно: не от хорошей жизни бомбардировщикам ставится такая задача. Достаточно бегло ознакомиться с данными СБ, чтобы выяснить его почти полную непригодность для штурмовых действий по танкам. Мало того что самолет не имел брони и его могли сбить с земли из любого, даже стрелкового оружия, на нем не было и крупнокалиберного вооружения, пригодного для поражения боевой техники. Два спаренных пулемета ШКАС калибром 7,62 мм у штурмана и один такой же у радиста — вот и все, из чего мы могли вести огонь. На бомбы надежд было значительно больше, но они малоэффективны при борьбе с рассредоточенными танками на марше или в бою.
Командир полка уточнил боевую задачу и подал команду «По самолетам!». Итак, нам предстояло нанести бомбовый удар с высоты 800 метров из боевого порядка «пеленг одиночных самолетов». Каждый экипаж прицеливался самостоятельно, а сбросив бомбы, переходил вслед за командиром к штурмовым действиям. Построение над целью — вкруг одиночных самолетов»; высота штурмовых ударов — 30–50 метров.
Через несколько минут после сигнала с КП эскадрилья, возглавляемая майором Полбиным, уже легла на заданный курс. Правым ведомым у командира следовал Виктор Ушаков, место слева занял мой экипаж. Пока летели над своей территорией, были минуты для размышлений, и я все время ломал голову над информацией, с которой нас ознакомили. Из нее явствовало, что в тыл армии прорвалась лишь небольшая группа — всего около семидесяти танков. Понятие «армия» у меня ассоциировалось с громадной мощью, мобильностью. Как же через такой заслон могла прорваться небольшая группа танков? И почему она вызвала отход наших войск, а не была немедленно отброшена назад или разгромлена? Видимо, кое-какие законы «большой войны» оставались для нас еще недоступными. Жаль только, что познавать их пришлось уже в ходе сражений, на горьких уроках, в обстановке ломки ранее сложившихся представлений. Однако вера в партию, в советский народ оставалась незыблемой. Мы не сомневались в том, что рано или поздно враг сполна заплатит за коварство и жестокость, что никогда не одолеть ему нашей героической Красной Армии.
Мы знали, что не от хорошей жизни приходится наносить мелкие уколы там, где следовало бы обрушить на врага мощные удары авиации, используя все ее свойства. Но таких сил у нас пока не было. Вот и сейчас приказано штурмовать вражеские танки на совершенно неприспособленных для этого самолетах, пилотируемых летчиками-ночниками, которых не так быстро и не так просто подготовить, которые способны умело использовать куда более сложную авиационную технику…