Ольга бросилась к нему и они замерли.
Первой заговорила Ольга.
— Костя, давай умоемся. А то ты как огурец солёный из бочки.
— Давай. А ты ещё солонее.
Когда умылись, Ольга подала заранее приготовленный ужин.
Из спальни вышли Сиволобовы:
— И мы есть хотим, — сказала Даша. Перецеловавшись и переобнимавшись, все уселись за стол. Павел налил всем и встал:
— С прибытием Вас, Константин Дмитриевич, с прибытием в родные края. Живите у нас в этом доме, сколько Вам надо.
В одиннадцать часов Даша вошла в первую комнату:
— Молодые люди, вставайте, я завтрак принесла. Силы, считай, кончились?
— Нет, ещё есть чуть-чуть.
— Всё равно вставайте, а не то остынет всё. Я ухожу, будьте как дома.
За завтраком Павел сказал:
— Константин Дмитриевич, я к обеду приведу Долговых. Что Вы на это скажете?
— Долгов Михаил из станицы, у белых он был в дивизионной разведке. Видел я его в последний раз при погрузке на корабль, а потом увидел у Будённого в полковой разведке. Он там чудеса творил, хорошо было бы встретиться.
Павел отправился приглашать Долговых.
— А что так? — спросил Михаил Иванович.
— Заговение на Успенский пост, а ещё Даша хочет показать вам картину. Если её не увидеть сегодня, то она исчезнет, и вы её больше никогда не увидите, а поэтому прошу вас прибыть к нам в четырнадцать часов без опозданий.
За стол сели Павел с Дашей, Михаил Иванович с Катей и Ольга.
В дверь постучали.
— Войдите, — пригласила Даша.
Развернув портьеру на входной двери, в комнату вошёл человек с гладко зачёсанными чёрными с отливом волосами, короткой бородкой, с усами на украинский лад, круглым лицом. Вошедший был в белой расшитой по воротнику, обшлагам и подолу рубахе, взятой под ремешок, в тёмно-синих брюках и домашних тапочках:
— Здравствуйте, люди добрые! Приятного вам аппетита, — приветствовал он сидящих за столом.
— Садитесь с нами, — пригласила Даша.
Вошедший присел на стулец, на самый краешек, словно готовый в любую минуту вскочить и убежать. К столу он сел боком, давая понять, что пить и есть он не будет, а только посидит за компанию. Павел стоял с рюмкой в руках, молчал. Молчали все, лица были серьёзными, и только Ольга вела себя необычно. Она улыбалась, закрывала лицо ладонями, открывала, порывалась встать. Улыбка счастливая и лукавая не сходила с её лица.
Катя, с 1918 года зная Ольгу, не видела её такой. Были торжественные минуты: свадьба Даши, дни рождения Сони, но Ольга тогда так не улыбалась, никогда не выглядела она по-настоящему счастливой. А теперь цветёт да и только. Катя взглянула на гостя. Его профиль показался ей знакомым, она присмотрелась и всплеснув руками, громко воскликнула: