— Вы не посмеете. Я — будёновец. Я израненный. Я завоевал вам власть!
— А кто такой будёновец? Что это за птица такая? Если вы будёновцы, то можете врываться в Райком и диктовать свои правила? Нет не можете. Вы своим поведением подтверждаете слова Ленина: «Казаки — это такое сословие, которое не подлежит перевоспитанию, а подлежит полному уничтожению». Вы сами захотели, чтобы Райком защищался от вас всеми имеющимися у него средствами. Партия никогда ни перед кем на коленях не стояла и стоять не будет. А вот кто на неё полезет, того она сама поставит на колени. А теперь: вон отсюда и до ареста не заходите в Райком. Выйдя из Райкома, Гавриил пошел к Михаилу Ивановичу и рассказал ему всё до слова. Почесал Михаил Иванович в затылке и сказал:
— Я обращаться к Будённому не буду, потому что он сам сейчас никто, он работник министерства сельского хозяйства. Инспектор по коню, заведующий конюшней. И к Сталину обращаться не буду.
Я не хочу попасть под статью «Враг народа». Или ты не видишь сколько в нашей стране развелось врагов народа, кажется больше, чем самого народа.
В марте 1937 года колхоз имени Будённого заключил договор с МТС на производство работ в колхозе. Осенью, когда подвели итоги уборки урожая, выяснилось, что урожай зерновых получен небывало низкий: озимая рожь и озимая пшеница дали всего по шестнадцать центнеров с гектара, ячмень — по четырнадцать, а яровая пшеница и просо — по шесть центнеров с гектара. А ведь хлеба стояли перед уборкой тучные, обещали высокие урожаи.
Потеряли при уборке. Комбайны плохие, а комбайнеры неопытные.
Прошли дожди, поля густо зазеленели. Хотели оставить поля озимой ржи под зиму. Агрономы не согласились: слишком густой посев. Задохнётся рожь. Пасли скот по падалице. Коровы прибавили молока. Агрономы радовались: запахивали зелёнку, зеленка — лучшее удобрение. Правительство закупало зерно за границей.
Колхозы обезлюдели: ежегодные наряды в ФЗО, старость, смертность от непосильного пруда. Кто мог и кто имел возможность уезжали.
Массовый исход из колхоза начался тогда, когда кто-то догадался уехать к детям. Одна женщина с сыном уехали к дочери-учительнице в станицу Зотовскую. Здесь дом продали, а там стали жить в квартире дочери. Учителя имели право держать подсобное хозяйство как колхозники. Только земли не более 0,15 га. Переехавшую на новое место жительство никто не заставлял вступать в колхоз. Дочь работала в школе, мать с сыном, а он учился в восьмом классе, работали в своем подсобном хозяйстве.
На деньги за проданный дом купили корову, поросенка, кур, коз и жили хорошо. Учащиеся Прихопёрской средней школы получали хорошие знания. Они все или почти все поступали в институты. После окончания института их направляли в сельские школы, сельские больницы. На второй год почти тридцать семей покинули Прихопёрскую, и только две семьи приехали в неё.