«Бурый медведь» работал на постоянной линии Усть-Коса — Мотовилиха. Случалось, поднимался и выше по Каме, где находились лесные дачи министерства. Оттуда пароход брал плоты и доставлял Мотовилихинскому заводу.
Незадолго до конца навигации произошел случай, который разъединил Якова Михайловича с механиком Федоровым.
Пароход шел вверх по Каме за очередным плотом. И вот около Пыскора Дубенский из окна салона увидел, что у обмелевшего берега стоит баржа, принадлежавшая его ведомству. Не долго думая, он приказал Якову Михайловичу подойти к барже и отвести ее. С парохода спустили шлюпку и легким шестом промерили глубины вокруг баржи. Оказалось, что она прочно сидела на мели. Нужно было вызвать еще один пароход или разгрузить баржу. Однако Дубенский ничего и слушать не хотел. Он не переставал кричать одно: «Приказываю взять баржу на буксир и тянуть!..»
Капитан Пирожков отличался аккуратной работой. Ни разу за все годы службы на судах он не посадил каравана на мель. Не для хозяев старался, а ради своей профессии, которую любил и честью которой дорожил. Зная, что одному пароходу не стащить с мели груженую баржу, Пирожков отказался выполнять распоряжение Дубенского. Но начальник управления продолжал настаивать на своем. Чуть ли не силой заставил он выполнить свой приказ. Зачалили баржу и стали ее тянуть, а она ни с места. Пароход толкался до тех пор, пока не сорвался буксирный гак.
Увидел это Дубенский и побагровел. Лицо перекосилось.
— Что ты наделал? — потрясая кулаками, заревел он на капитана. — Коренной зуб у меня вырвал!..
Ярость душила Дубенского, он широко раскрытыми глазами все смотрел на то место над котельным кожухом, где еще несколько минут назад торчал гак. Теперь там все было разворочено.
— Коренной зуб вырвал!.. — орал Дубенский.
Яков Михайлович не оправдывался. Разве не предупреждал он Дубенского? К чему же тогда объясняться?
Молчание Якова Михайловича еще больше выводило Дубенского из себя. Размахивая кулаками, он сыпал на капитана одно оскорбление за другим.
— Рехнулся, не иначе, — шептались между собой штурвальные и матросы, очевидцы скандала.
В это время из машинного отделения поднялся на палубу механик Федоров. Как только Дубенский увидел его, сразу переменил тон и вскоре ушел в салон. Начальник управления почему-то побаивался механика, хотя между ними не было ни одной стычки. При встрече они только бросали друг на друга тяжелые взгляды.
— Я все слышал, Яков Михайлович, — заявил Федоров, когда остался с капитаном, — рассказывать не нужно. Ты правильно поступил. А этому кровососу Дубенскому так и следует. Четыре-пять дней понадобится, чтобы сделать новый гак и привести все в порядок. Пусть бесится. Команда тем временем немного отдышится. По-моему, хорошо, а по-твоему?