Первую остановку сделали в Мошево. Попили чаю и снова пустились в дорогу. В Татарской зимой издавна все останавливались на ночевку, но Пирожков и его спутник передохнули здесь всего часа три и отправились дальше на Губдор.
— Гони в Чердынь! — торопили они возчика.
В районе Рябинино переехали через застывшую Вишеру. Когда миновали село Серегово, показалась Чердынь. Но в городе даже не останавливались. Возчику предложили ехать прямо к Москаицо. Быстро миновали северную окраину Чердыни, расположенные на берегу многочисленные склады Алина, Черных и других именитых местных купцов.
Вот уже и Москаицо. Сразу бросилось в глаза, что затон выглядит мертвым. Пароходы и баржи стоят засыпанные снегом. Вокруг безмолвная тишина. Только караульщик уныло бродит по протоптанным между судами дорожкам.
Увидели эту картину Пирожков и Молоковских, и у обоих заныло сердце. Через месяц, самое большее полтора, должна открыться навигация, а на судах еще не начинали ремонта.
«Как же быть? — думал Яков Михайлович. — Советской власти флот понадобится с начала весны. Совесть не будет спокойна, если суда задержатся в затоне… Нужно собрать людей и взяться с ними за ремонт».
Не отдохнув по-настоящему, Пирожков и Молоковских в тот же день навестили в Чердыни знакомых водников, рассказали им про ленинский декрет о национализации флота. Это сообщение вызвало у всех большую радость. Каждый выразил готовность немедленно приняться за работу по подготовке флота к навигации,
От слов сразу же приступили к делу. Трудились по 10 часов в сутки, денег не получали, недоедали, но не опускали рук, верили — все устроится.
О работах в Москаицо узнали в доме Клыкова. Какой там поднялся переполох! Но теперь бывшие были уже не те. Главе семьи самому Клыкову очень хотелось поехать в затон посмотреть, что там делается без него. Неровной походкой шагал он по своим комнатам и все думал. Да так и не решился поехать. Посовещавшись с сыном, он отправил в Москаицо с прислугой папку, в которой находились судовые документы: «Вручить Пирожкову и взять у него расписку!» — наказал он прислуге.
Рассматривать бумаги было некогда. Поэтому Пирожков так и написал в своей расписке: «Разные бумаги и судовые свидетельства на имя Ивана Николаевича Клыкова получил Пирожков». Чохом принял. Лишь через несколько дней стал разбирать. Среди документов он встретил большой плотный лист. «Что бы это могло быть, какая-нибудь купчая?» — подумал Яков Михайлович и прочел: «Полис». Это был документ, выданный страховым обществом «Россия». В «полисе» указывалось, что 15 июня 1917 года общество приняло на страх «от господина Ивана Николаевича Клыкова принадлежащий ему буксирный пароход «Товарищ», мощностью 70 лошадиных сил, в железном корпусе с колесами системы Моргана». Пароход, построенный в 1898 году, был застрахован в семьдесят тысяч рублей. Дальше было написано, что общество «не ответствует вовсе за убытки от военных действий и всякого рода народных волнений».