Я решетку рванул на себя, даже лоб об нее ухитрился царапнуть. А что толку? Он шаг назад сделал, помахал мне рукой да и в темноте растворился. Я ему вслед только и крикнуть успел: «Зачем? Зачем это все?» И знаете, он мне ответил. «Потом, — говорит, — расскажу. При следующей встрече». И все, тишина. Постоял я там еще минуту-другую, да и пошел в сторону дома. Уже когда к подъезду подходил, до меня дошло: если он девочку сейчас убил уже, получается, что у меня алиби на момент преступления никакого не будет. Мне от этого аж кричать захотелось, ну или поговорить хотя бы с кем-то, хоть с этим вашим наблюдателем. Сказать ему: «Мы идиоты, понимаешь, мы два полных идиота. От нас нет никакой пользы. Никому! Ни тем, кто еще жив, ни тем, кто уже успел умереть». Только как с ним поговоришь? Понятно, что он в одной из машин сидит, во дворе припаркованных. Но ведь темно, не видно, есть кто в салоне или нет. Тут я и подумал, наверняка он сейчас, как только я в подъезд войду, звонить будет, докладывать, что объект вернулся, хотя до этого из дома не выходил. И точно, выглядываю я из подъезда, а в белом «рено» огонек загорелся — экран мобильника. Хотел было я к нему подойти, да в последний момент передумал, все равно в этом смысла никакого нет…
Что потом? Потом все ужасно было. Ночью я и не спал почти, только глаза закрою, как девушку с отрубленной головой вижу, причем каждый раз по-новому ее представляю. И фигура эта темная чуть в стороне стоит, я ее спрашиваю раз за разом: «Зачем?» — а он мне в ответ смеется: «Затем». И самое удивительное, что я и предыдущей ночью такой же сон видел. Что это? Предчувствие? Интуиция? Что? Изотов, говори громче! Ах, маразм. Ох, Изотов, я ведь раньше не замечал, что ты такой узколобый. Как ты с таким лбом до полковника дослужился? Ладно, не буду отвлекаться. На следующий день мне Вадим фотографию показал. Тут я Милану и узнал. Конечно, сразу про сережки подумал, про то, что на них отпечатки мои должны остаться. Страшно стало, вы не представляете, до чего страшно! Изотов, ты еще раз так ухмыльнешься, я тебе ведь по новой врежу…
Не знал я, что с этим страхом мне делать, что вообще мне делать, не знал. Так бы и сидел в кабинете, как парализованный, только тут вы, Дмитрий Романович, к себе меня вызвали, от дела Фильченко отстранили. Я понимаю, у вас уже все основания были, чтобы меня подозревать, хорошо хоть, сразу не задержали, и на том спасибо. Или вы в тот момент еще про мои отпечатки не знали? Думаю, что не знали. Знали бы, из кабинета не выпустили…