Полковник Реваев пристально взглянул на Хованского сквозь толстые стекла очков, и от этого взгляда генерал-майор вдруг почувствовал себя неуютно, как часто бывает, когда на тебя пристально смотрит старший по званию. В данном случае единственным из всех присутствующих, кто мог похвастать генеральскими звездами на погонах был сам Дмитрий Романович, но, продолжая тему школьных сравнений, которые отчего-то так и лезли ему в голову, чувствовал он себя словно нашкодивший старшеклассник, которого, вместе с группой таких же великовозрастных балбесов, вызвали к директору школы.
— Вы же понимаете, эти фантазии были ничем не обоснованы. — Хованский оглянулся на сидящего рядом Локоткова, ища у него поддержки, но полковник сидел, разглядывая нависающую над столом люстру и вступать в разговор без крайней необходимости явно не собирался.
— Дмитрий Романович, — укоризненно покачал головой Реваев, — я же вам другой вопрос сейчас задал? Ход событий излагаю я верно?
— Верно, — Хованский обреченно вздохнул, — вернее некуда.
— Ну и замечательно. Что же касается обоснованности предположений следователя Лунина, то сейчас, после того как убийства возобновились, а сам подполковник Шубин бесследно исчез, они кажутся вполне логичными. Вы не находите?
— Я не нахожу.
Вновь поправив очки, Реваев удивленно и, как показалось Дмитрию Романовичу, с некоторым одобрением, взглянул на Изотова:
— Объясните.
— Я объясню. С удовольствием. — Изотов уперся локтями в стол, словно пытаясь таким способом упрочить свои позиции. — Я полагаю, что год назад Лунин, которому, по моему мнению, необыкновенно повезло, задержал настоящего преступника. Докладная же, которую он написал после возвращения из Засольска, — всего лишь результат его чрезмерно эмоциональных впечатлений от гибели задержанного и отражения некоторой, я бы сказал, мечтательности его натуры.
— «Мечтательности»? — непонимающе переспросил Реваев.
— Может быть, я неправильно выразился. Одним словом, Лунин — фантазер. Ему что угодно могло прийти в голову. А после того как его докладная была оставлена без движения, он, говоря по-простому, обиделся, надул губы. К тому же ведь как получилось, если в докладной все верно написано, тогда надо расследование продолжать и искать преступника дальше, а если неверно, значит, Лунин у нас герой, и теперь его за это надо поощрить.
— Я так понимаю, не было сделано ни того, ни другого, — усмехнулся полковник.
Изотов выдержал паузу, давая возможность Хованскому самому ответить на ироничную реплику московского гостя.
— В какой-то мере вы правы, — наконец отозвался подполковник, — и, как я считаю, такой ход событий усугубил обиду Лунина и подтолкнул его к дальнейшим действиям.