Лицо Яны, наполовину укрытое под темными стеклами, казалось по-прежнему невозмутимым, эмоции выдавал только начавший дрожать голос.
— Володя схватил меня за руку, и тогда я его ударила по лицу. Не так, как обычно показывают, как бьют женщины. Кулаком. Так что вы, когда его увидите, лучше не спрашивайте, кто ему глаз подбил.
— И что потом? — не захотел уходить от основной темы Лунин.
— А что потом? Потом Володя назвал меня дурой, вытащил за дверь и выгнал всех остальных. Вызвали полицию, и так толпой сидели под дверью, пока полицейские не приехали.
— Насколько я знаю, камеры наблюдения в доме были выключены. Скажите, Яна, — Лунин впервые назвал свою собеседницу по имени, — кто имел доступ к управлению камерами?
Фильченко немного помедлила с ответом.
— Знаете, сейчас мне уже кажется, что все имели. Сервер установлен на первом этаже, в гардеробе.
— В гардеробе? — удивился Илья.
— Мы так называем комнату для сезонной одежды. Сервер стоит в отдельном шкафу, внешне ничем не отличающемся от всех остальных.
— И что, он не запирается?
— Запирается, но там замок напоминает тот, что стоит у меня в шкафчике в фитнес-клубе.
— И что там, плохие шкафчики? — заинтересовался Лунин, вспомнив про подаренный ему абонемент.
— Обыкновенные, — пожала плечами Яна, — вот только один раз я ухитрилась потерять ключ. Пришел мастер и открыл замок обычной отверткой. Мне кажется, что с сервером примерно та же история. Ну а про то, где он находится, это и так всем известно, большого секрета не было.
— Тогда еще вопрос: кто, по-вашему, из присутствующих в доме мог желать смерти вашему супругу?
— Все, — коротко бросила в ответ Фильченко. — У него был очень тяжелый характер. Очень. Я сама порой горела желанием огреть его по башке чем-нибудь тяжелым, когда он начинал свои бесконечные нравоучения.
— Даже так? — хмыкнул Лунин, глядя на сильные, тренированные руки лежащей на шезлонге женщины.
— Даже. Но только не в тот день, не в те два дня, если быть точнее.
— И чем же эти дни были уникальны?
— Разве вы не понимаете? — Приподнявшись на локтях, она повернула голову так, что Илья мог любоваться сразу двумя собственными отражениями в темных стеклах ее очков.
Немного подумав, Илья отрицательно покачал головой.
— Это же очевидно. Приехали дети, — она саркастично усмехнулась, — все его дети. И в эти дни он из кожи вон лез, чтобы показать, как у нас с ним все замечательно и как сильно он меня любит.
— А на самом деле?
— На самом деле у нас все, как у любой пары, прожившей десять лет вместе. Мы знаем друг о друге гораздо больше, чем десять лет назад. Возможно, больше, чем хотелось бы. Как написано в одной умной книге: «Во многих знаниях многие печали».