Меня спросили: кто ты и зачем ищешь нас? Я так же мысленно отвечаю: я — человек, хочу вам только хорошего и хочу знать о вас как можно больше. Они: мы наблюдали за тобой три ваших дня и две ночи, ты не похож на остальных своим поведением. Я: да, это так, просто я не надеялся на контакт с вами, и поэтому не искал его, а спокойно уходил на рыбалку. Они: ты часто ходишь на реку один — не боишься? Отвечаю: нет, но вчера днем на рыбалке меня будто кто-то посещал. Они: да, это был один из нас. Я (неожиданно для самого себя): почему меня не окликнули? Они: мы наблюдали. Я: за мной одним? Они: нет, мы наблюдаем за всеми вами, но сейчас нас интересуешь ты. Я: почему я вас ни разу не видел? То лицо, которое вы мне показали, — один из вас? Мне: нет, это просто символ. Я: символ чего? Они: таким способом мы проникли в твое сознание, ты понял? Я сказал «да», хотя в тот момент, конечно, не понимал.
Общение шло минут двадцать. Было много вопросов н ответов личного, интимного характера, я о них не хотел бы говорить. Потом вопросы прекратились, пелена с глаз спала, я понял, что контакт закончился.
Все время контакта я физически чувствовал себя превосходно, испытывал подлинное блаженство. Я был будто приподнят сантиметров на десять над землей и как бы парил или качался на волнах… Ничто не болело, не напрягалось, я почти не чувствовал тела.
Итак, первый контакт состоялся. Во время него велся в общем-то равноправный диалог. В последующие контакты спрашивали в основном меня, я чувствовал над собой сильную непререкаемую волю. Нет, я не ощущал себя подопытным кроликом. Я чувствовал и доброжелательность, и полное расположение ко мне, желание хорошего контакта. И в то же время не могу сказать, что я говорил на равных. Это не было общение, дружеская болтовня с приятелем…
— Ты чувствовал, что врать им нельзя?
— Не то что чувствовал! Я понимал, что, если у меня и повернется язык сказать неправду, контакт тут же прекратится, потому что они сразу, мгновенно меня «раскусят», ибо владеют моим сознанием.
— Что их интересовало?
— Все. Их интересовало буквально все. Я не стану подробно рассказывать о том разговоре. Но за 20 минут они выкачали из меня невероятную массу информации. По крайней мере, из личностной, интимной сферы…
— Спрашивал ли ты их о чем-нибудь?
— Я пытался вставлять свои вопросы в промежутках между своими ответами и их новыми вопросами. У нас же у каждого был заготовлен десяток «стандартных» вопросов плюс десяток своих личных, тоже составленных заранее, до зоны и по дороге к ней. Я пытался влезть с этими вопросами, но это почти не получалось. Когда мне удавалось задать вопрос, ответ следовал мгновенно, без малейшей паузы. Когда я медлил с ответом, мне шел повтор вопроса — повтор, повтор, повтор!.. Времени сосредоточиться или анализировать не было абсолютно. Кстати, еще и по этой причине слукавить в ответах было невозможно.