В соответствии с приказом командующего Военно-Воздушными Силами страны генерала А. А. Новикова[3] надлежало в самые короткие сроки сформировать не один, как предполагалось первоначально, а три авиационных полка: 586-й истребительный, 587-й бомбардировочный и 588-й ночных бомбардировщиков. Номера полков уже существовали, но сами полки вплоть до февраля 1942 года значились только в приказе. Предстояло отобрать людей в соответствии с их знаниями, опытом, возможностями, подготовить их, помочь овладеть боевой техникой, а главное — перевоспитать их, покончить с настроениями мирного времени, установить воинский порядок, привить строгую дисциплину. Примечательным в этом смысле было первое по прибытии в Энгельс «Приказание штаба особых полков от 25 октября 1941 года», гласившее:
Всему личному составу приказываю: перед баней пройти стрижку волос.
Устанавливаю для всего личного состава сбора единую прическу: перед — на пол-уха и под польку — затылок.
Ношение других видов причесок только с моего персонального в каждом отдельном случае разрешения.
Нач. сбора особых полков Герой Советского Союза майор Раскова.
Вот с каких мелочей пришлось начинать Марине Михайловне Расковой.
* * *
Курс обучения летно-техническим специальностям в мирное время был рассчитан на три года, теперь его предстояло пройти в весьма сжатый срок. Если учесть, что никто из нас не был знаком ни с тактикой, ни со штурманским делом, ни с бомбово-стрелковым вооружением, ни с другими дисциплинами, без знания которых нельзя было обойтись в боевой обстановке, то можно представить, какая огромная нагрузка легла на плечи девушек-добровольцев.
Особенно трудно приходилось штурманам. До войны женщин-штурманов в авиации было немного. А тогда, в сорок первом, девушкам, в большинстве своем вчерашним студенткам и работницам, предстояло за короткое время овладеть аэронавигацией и бомбометанием. Группа штурманов была наиболее многочисленной, сюда-то и нацелили свое внимание партийная и комсомольская организации, а также политработники.
Времени на занятия уходило по 13 часов в сутки, и еще, кроме того, после обеда приходилось заниматься азбукой Морзе, — вспоминает Полина Гельман. — Но мы ни перед чем не пасовали, ведь все мы пришли добровольно, никто не заставлял идти на фронт, поэтому все силы отдавали учебе, горели желанием как можно быстрее попасть на фронт.
Занимались много, но никто не жаловался. Хотя мы и не приняли еще воинскую присягу, каждая мысленно считала себя солдатом с первого часа войны. Это чувство заботливо поддерживали старшие товарищи — командиры и политработники.