Камердинер выглянул из-за двери, выслушал указания господина и быстро побежал на палубу.
* * *
Ангерран де Фуа, спустившись по деревянным сходням с разукрашенного знаменами корабля на каменный пирс мессинской гавани, окликнул рассматривавших суда молодых мессиров и, когда те подошли, картинно воздел глаза к небесам:
– Ах, шевалье де Фармер, как мне ни неприятно такое говорить, но его королевское величество Филипп Капетинг – просто жирная свинья.
– Он в нас вчера из лука стрелял, – мстительно наябедничал сэр Мишель. – Когда мы с Беренгарией в лодке катались. Едва не попал в мессира Сержа, моего оруженосца.
– Сержа… – произнес Ангерран. – Давно ли этот дворянин у вас оруженосцем?
– С прошлого месяца, – правдиво ответил рыцарь. – Мне бы хватило и одного, но за Сержа отец Колумбан попросил. Я вам о нем рассказывал – это отшельник из Ирландии. Живет в папенькином баронстве, в лесу.
– Понятно, – протянул господин де Фуа. – Впрочем, мессиры, я закончил все дела и теперь мы можем отправляться дальше. Например, в монастырь святой Цецилии.
Гунтер, Мишель и язвительный Ангерран гуляли по городу не меньше двух часов – хронометр германца, на который тот украдкой поглядывал, показывал без четверти семь вечера. В Мессине было спокойно – на улицах порядок, городская жизнь продолжается, в церквях служат мессы. Только появились лишние патрули стражи, внимательно надзиравшие за иностранцами. Если сицилийцы почти не обращали внимания на французов, то за подданными Ричарда следили в оба глаза. Гунтер и Мишель сейчас носили цвета Аквитании, а значит, подозрений не вызывали – герцогство хоть и подчиняется английскому королю, но все знают, что в действительности им управляет королева Элеонора.
– Попомните мои слова, – пророчески вещал Ангерран, когда троица подходила к гавани, – не пройдет и дня, как Львиное Сердце отомстит Танкреду за поражение на турнире. Не знаю, как именно, но, думаю, громко и бестолково. Вы меня подождете, мессиры? Сейчас я поднимусь на корабль Филиппа-Августа и передам французу… Одно известие.
– Подождем, – благосклонно согласился Мишель. Ангерран отчасти шокировал норманна. Для голубоглазого старика словно бы не существовало ничего святого – он поругивал королей, симпатизировал сарацинам, а что поражало больше всего – всегда и постоянно называл вещи своими именами, не обращая внимания на условности этикета. И все-таки общаться с мессиром Ангерраном было интересно. Он бывал во всех известных странах, встречался с самыми разными людьми, вспоминал об умершем от проказы несчастном короле Иерусалима Балдуине IV, о старых и новых монархах, о давно отгремевших сражениях – выяснилось, что Ангерран действительно участвовал во Втором Крестовом походе, кончившемся полнейшей неудачей.