- Вы извиняетесь.
- Да уж. "Чего тебе нужно, цветов и коробку гребаных конфет?" прорычал мой юный дух, но я уставился рыцарю прямо под подбородок и закусил губы, пока не заныла челюсть.
Рыцарь издал длинный, тихий вздох.
Потом еще.
- Принято.
- Теперь я могу идти? Сэр?
Рыцарь поднял другой палец, и подскочил другой паж. - Возьми сундук господина и отнеси в люканнисгерил.
- Эй...
- Фримен Шейд. - Рыцарь указал рукой на железную дверь. Она была открыта. За ней виднелись еще железные двери. Закрытые. В каждой на уровне головы был вырезан "иудин глазок". - Подождете там. Слуга вас проводит.
- Бумаги...
- Они вам не нужны.
- Я сказал, что извиняюсь...
- Ваши извинения были приняты. Ждите там.
- Я под арестом?
Рыцарь чуть склонил голову, такую юную и белокурую. - Если вам угодно.
- За что же?
- Потому что в моей власти вас задержать. - Его лицо было тверже стены. - В качестве Вооруженного Комбатанта шестой степени у вас есть право Оспорить мой авторитет. - Он едва заметно кивнул на освещенный солнцем угол у дальней стены таможенного здания, не сводя с меня безразличного взора. - Если пожелаете Оспорить, благословленная Арена ожидает нас вон там.
- Вы шу... Гмм. Явно нет.
- Вопрос можно уладить и здесь. Вам нужно только ударить.
- Ударить. - Я прищурился. Правила изменились с той поры, когда я последний раз посещал Бодекен. Возможно, именно из-за моего последнего посещения.
Юный рыцарь послал мне вежливую улыбку, едва на градус теплее арктической зоны его глаз. - Если я зашел слишком далеко, Хрил склонится на вашу сторону; Наш Владыка Отваги славен также своим правосудием.
- Внушающая теория. - Я поднял руку к лицу: боль начал вгрызаться куда-то в мозг, позади глаз. - Пусть ваш паж осторожнее обращается с сундуком, ладно? Он новехонький.
Камера была безупречной.
Две двери, обе железные, отшлифованные и смазанные свежим маслом, широкое окно с решеткой, позволяющее видеть спокойный дневной свет и даже вдыхать осенний воздух; стены из побеленного кирпича, запах свежей извести; удобные лежаки на пристроенных к стенам каменных скамьях; в углу блестящая медная "ночная ваза", в другом столик с парой глиняных стаканов, кувшин с холодной водой, тарелка сухофруктов и очищенных орехов, тарелка поменьше с тремя сортами твердого сыра.
Лучшее из мест, в которых меня когда-либо запирали.
Я попрощался с Орбеком... когда, четыре месяца назад? Кажется так. Поздней весной, когда он собрался назад в Терновое Ущелье, решив вместе со мной одну проблему на границе Кориша. Орбек сел на поезд до Анханы, на Полустанке: едет домой навестить старых друзей в Лабиринте, сказал он.