Что пора крушить!!! Мужчина, который не выполняет обещаний, не имеет права считаться мужчиной!
4.
Даркен имел моральное право считать себя мужчиной. Конечно, дестрой мог бы быть и помасштабней. Подумаешь, разнёс интерьер в одном здании, сломал карусельку и разбил все кривые зеркала. Хотя, выглядело оно, конечно, приятно и достойно. Устраивать больше разрушений интереса уже не имелось никакого. Программа минимум осилена, а за перевыполнение плана награды не ожидалось. Скорей даже наоборот.
Хотя, если так подумать, папочка завсегда найдёт, к чему придраться. А если не видно разницы, зачем косячить меньше?
Мрачная пустота тяготевщего к атмосфере перманентного Хэллоуина парка развлечений вызывала у Дарка какое-то извращённое чувство гордости: тревожный скрежет металла, грохот павших под мощными заклинаниями конструкций, печальный треск рвущихся тросов и их последующий залихватский потусторонний свист, да под речитатив об эвакуации — всё это стало причиной бегства подавляющего большинства посетителей и сотрудников. Чересчур смелые и любопытные, либо же чересчур глупые одиночки не шибко мешали атмосфере. Скорей, напротив, наличие движения там, где, казалось бы, всё должно было замереть в статике, вызывало ещё более тревожные ассоциации.
Пока простые смертные, лишённые магического навыка, жались по окраинам проходов, воровато выглядывая из-за укрытий, казалось бы, продемонстрировавших свою ненадёжность, некромаги двигались прямо по центру главной аллеи во весь рост. Не таясь и не прячась. Впереди шёл, разумеется, сам Дарк, удерживая на плече безвольное тело побеждённой змеюкой некромагички. Так себе ощущения, конечно: отрубленные кисти рук и другие варианты усекновения конечностей не входили в число кинков “номера один”. Ровно как и крупная гематома на лице одной из топавших следом спутниц.
Исцеляя себя, Броня ограничилась исключительно функциональной частью вопроса. Кровь не идёт, обезболивание проведено, а остальное — “дело житейское”. Подобный практичный пофигизм совершенно не шёл молодой красивой девушке, но, к сожалению, являлся неотъемлемой частью её характера. Пренебрежение эстетической частью вопроса лишний раз говорило о чужеродности Глашек. Словно бы весь мир существовал в едином эмоциональном плане бытия, и лишь она — в ином, исключительно назло общепринятым нормам и порядкам.
Подобной проблемы не обнаруживалось ни у кого из движущейся навстречу пары молодых некромагов. Вик и Туна, собственной персоной. Каждый из них пытался выделиться из толпы, вознестись над серой массой. Но они использовали те же краски, что были доступны любому, лишь распорядились ими лучше. А, в случае с Фортуной, и вовсе, способом близким к идеалу. Вряд ли кто-нибудь из них хотел бы выделяться методом Брони: простым игнорированием самих красок, как концепции.