— Развелись? — переспросил Антон и почувствовал, что краснеет. — В загсе? Законно?
— Ну да. Живем в разных комнатах, двери за собой притворяем — чужие вроде. Но все-то он твердил: подожди, мне комнату командир обещал; я уеду, не ты… А какая комната, кто ему ее даст? Дом новый когда еще построят, без крыши стоит, в нынешнюю-то квартиру вселили, когда я в положении была… Согласитесь: шикарно учительнице — с боку припека ВВС — двухкомнатную на одну оставлять…
— Наверное, надеялся, что склеится снова у вас, — все-таки вставил Антон. — Можно понять.
— Конечно, надеялся. Он и женился так — а вдруг… Посмотрим, мол, увидим. Будто печать в паспорте души на век соединяет. Ну да бог с ним… Я что говорю? Развелись, а живем вместе, и тянется, тянется то, чему давно конец пришел. Мне-то ладно, каникулы, в школу ходить не надо, а ему? Собирается на полеты — лица на нем нет. Я же видела. Разве можно, думала, в таком состоянии летать? И в гарнизоне шушукаются. В магазин приду, глаза стыдно на людей поднять. И куда деться — не знаю… Я у тетки воспитывалась, а теперь из квартиры у нее в Москве выписана, да и характер у тетки не сладкий, может, даже больше у дочери ее, моей кузины… Я, признаться, к Рындину кинулась, чтобы с ними расстаться… — Светлана снова помолчала и, как почудилось Антону, достала носовой платок и снова сунула под подушку. — Ну вот, такие дела. И вдруг приходит третьего дня Славик Широков и говорит: «В Успенском светелку тебе нанял, собирайся!» Я знала, какой он добрый, приветливый, а тут даже не поняла, о чем он. «Какую еще светелку?» — спрашиваю. А он: «Жить, Светлана Алексеевна! Жить тебе пора начать по-человечески. Собирай вещички». Я, признаться, и без него думала в деревню перебраться, давно думала, да уж говорила, Рындин просил подождать. Не могла в одиночку переступить его просьбу, хотя знала, что надо, обязательно надо, добром это не кончится… Потому и перед Широковым сопротивлялась, что-то ненужное во мне еще сидело. «А школа? — говорю. — Как в школу ходить? Далеко». А Славик: «Гарнизонная школа теперь не про тебя писана. Ты тут, — говорит, — мимо ДОСов ходючи, доблестного замкомэска Рындина совсем с летной работы спишешь. Попробуем тебя, — говорит, — трудоустроить в другом месте, желательно в столице, поскольку ты как молодой специалист положенный срок в провинции уже отмолотила». Он такой, Славик, любит пошутить, но, в общем, верно сказал. Я и о том, чтобы работу сменить, тоже думала — надо с Рындиным разъехаться, чтобы и не встречаться совсем… Словом, спасибо Славику. И заявление директору школы подала, и сюда вот укатила. Не знаю, как дальше пойдет, но у меня хоть камень с души свалился. — Она глубоко, тяжко вздохнула. — А вы говорите — цветы…