Головная боль смещается к вискам. Я делаю глоток воды из стакана, который Джудетт поставила передо мной. Едва достигнув желудка, она уже угрожает приступом тошноты подняться к горлу.
– Мне ужасно весело, – говорю я. – Я прекрасно провожу время.
– А как ты будешь чувствовать себя завтра? – Она перебивает меня, прежде чем я успеваю ответить. – И не говори, что это не играет никакой роли.
Я замолкаю.
– Мы должны провести оставшееся время как можно лучше, – говорит Джудетт.
Я смотрю на ее темные глаза, кожу, которая блестит в искусственном свете люстры. Я ужасно скучаю по ней. Скучаю по моей прошлой жизни. И все то, о чем мне не хочется думать, опять догоняет меня.
– Я не знаю, как люди поступают в такой ситуации, – говорю я тихо.
– Любому из нас нелегко жить с таким знанием. Но ты не должен вести себя подобным образом.
В голосе Джудетт столько теплоты, что он, наверное, не оставил бы равнодушным никого. Я готов разреветься, но не хочу плакать сейчас. Слишком устал для этого.
Я кашляю, пытаясь избавиться от комка в горле.
– Где Стина?
– У нее домашний визит.
Я знаю, что Джудеп имеет в виду, когда она говорит так. Очередное самоубийство. Стина заботится о близких тех, кто не выдерживает в ожидании кометы. Некоторые берут дело в свои руки. Заканчивают уже сейчас.
Сначала мне было трудно понять это. Казалось странным, что люди кончают с собой, лишь бы не мучиться страхом смерти. Однако порой, по-моему, я понимаю их слишком хорошо. Но только на очень короткие мгновения. Сам я никогда не смог бы нанести себе вред. И почти на сто процентов уверен в этом.
– Когда она уехала?
– Около половины одиннадцатого. Я не рассказала ей, что ты не пришел домой, если тебя это интересует.
– Спасибо.
– Ради нее, а не ради тебя. Я не хочу, чтобы она беспокоилась. Но я расскажу утром.
– Отлично.
Глаза Джудетт сужаются.
– Я возьму себя в руки, – говорю я. – Обещаю.
Мои слова словно повисают в воздухе. Кажутся пустыми и фальшивыми.
– Мне надо заскочить в душ, прежде чем я поеду на работу, – говорит Джудетт и потягивается.
– Почему ты принимаешь его до работы?
Она ушла из цветочного магазина, чтобы присоединиться к волонтерам, собирающим мусор. Комета перекинула ее в другое обонятельное поле.
– Мне же как-то надо взбодриться, – говорит она. – Боже, скорей бы четверг, тогда же мы получим новый паек и кофе.
Она трет лицо и встает со стула. Бомбом весь в предвкушении поднимает голову, однако она гладит его лишь мимоходом, немного рассеянно, и ускользает на кухню.
– Заведи будильник, – кричит она. – Тебе придется выгуливать его утром.