– Я знаю.
Я снова наклоняюсь над ручкой и трогаю тележку с места. Почему я так настроен против Стины? Почему все ее усилия только еще больше раздражают меня? Ответ, пожалуй, очевиден. Говорят ведь, что нас наиболее злят люди с чертами, напоминающими нам о том, что мы не любим в самих себе.
Я жду, пока Джудетт догонит меня с пакетом картофеля, который она несет в руках, как младенца. Мы проходим мясной отдел, где все выглядит так же, как и прежде. Мне становится интересно, кто может добровольно работать на бойне в последние недели своей жизни. Отдел молочных продуктов тоже выглядит прилично, хотя упаковки выглядят иначе и уже не так много всего.
Мы берем молоко и масло с полок. Лишь несколько марок мне знакомы. Государственные обертки просто-напросто рассказывают, что находится внутри. Темно-зеленый текст на белом фоне. Никаких фотографий колыхающихся на ветру рапсовых полей, никаких признаков тянущихся к небу пшеничных колосков.
– Что не так с Эммой? – спрашиваю я и снова начинаю катить тележку. – Я думал, все должно закончиться?
Джудетт берется за ручку:
– Давай я повезу.
– Но серьезно. Она, похоже, по-прежнему верит, что ребенок действительно родится.
– Ну и что? – говорит Джудетт и тянет тележку к себе.
– Она же больная.
– Или здоровее любого из нас.
– Но она ведь обманывает сама себя! И как терпит Мике? Ведь это был бы и его ребенок.
Мы останавливаемся среди полок с консервами. Джудетт поворачивается ко мне. Похоже, размышляет о чем-то.
– Может и нет.
– Что «нет»?
– Не терпит. Судя по всему, он останется в Эверкаликсе.
Наверное, по мне видно, как сильно я шокирован, потому что Джудетт уже не так рьяно пытается забрать у меня тележку.
– Откуда тебе известно? – спрашиваю я.
– Мы разговаривали с ним сегодня утром. Эмма не знает об этом.
– Но тогда… он, пожалуй, вернется, если она не будет вести себя столь… странно.
Джудетт кладет мне руку на плечо:
– На наш взгляд лучшее, что мы можем сделать для Эммы сейчас, так это оставить ее в плену собственных фантазий. Ты справишься, как думаешь?
Я молча киваю. Если Мике не вернется, Эмме придется остаться у нас до конца, чтобы не оказаться в одиночестве.
Мы направляемся к кассам, не произнося ни звука, и встаем в очередь. Когда приходит наш черед, я сканирую штрих-коды и кладу еду в пакеты, в это время Джудетт расплачивается с помощью телефона.
– Я видел твою Пресвятую Деву Марию, – говорю я, когда мы выходим из магазина. – Ты привезла ее из Доминики?
Джудетт удивленно смотрит на меня:
– Да. Я нашла ее в одной из коробок, когда переезжала, и увидела в этом некий знак или что-то в этом духе.