— Это что ещё значит?
— Так в школе сидят, — лепечет она. — Так положено.
— Да? — Он не знал. — Ладно. Начнём с… Ты две недели проучилась в школе. Что ты успела выучить?
Она тянет руку вверх, будто тычет в потолок.
Эдвард задирает голову.
— Что? Что там?
— Когда хочешь ответить, нужно поднять руку.
— Это необязательно. Говори.
— Букву «Э».
— Букву «э»?
— Да, — кивает Лампёшка. — Букву «Э».
— Ты проучилась в школе две недели и выучила букву «э». Что ещё?
Она пожимает плечами:
— Больше ничего.
— Ладно, пусть будет буква «э». — Он одним махом выводит на листке элегантную «э» и поднимает листок. — «Э» — это такая буква алфавита. Алфавит был изобретён семитскими народами в середине третьего тысячелетия до нашей эры…
Она поднимает руку.
— Что?
— Это не «Э».
— Это «э»!
— Нет. «Э» вот такая большая… — Она рисует пальцем в воздухе.
— А-а-а! — кивает Эдвард. — Ты имеешь в виду заглавную букву, прописную «Э».
— Чего?
— Я написал строчную, маленькую букву. Это тоже «э».
— А-а-а… — тянет Лампёшка. — Но…
— Ничего сложного, — принимается объяснять Эдвард. — Любую букву алфавита можно изобразить двумя способами. В зависимости от того, где в предложении она находится. Если она стоит в начале… — Он даже как будто получает от этого удовольствие.
Девчонка что-то шепчет.
— Что ты сказала?
— Ничего, — говорит Лампёшка. — Неважно.
Книги на полках покатываются со смеху:
— Что, трудно? — хихикают они. — О да, чтение — оно не для всех, ему надо учиться годами. Полюбуйтесь: эта девчонка, поломойка эта, думала, что сейчас всё возьмёт и выучит. Ишь, вообразила! Тот, кто гривенником родился, им и…
Лампёшка поднимается на ноги.
— Куда ты? — восклицает Эдвард. — Мы пока что не закончили!
— Вниз. Помогу Марте на кухне или ещё что. Помою что-нибудь.
— Ты же собиралась учиться читать?
— Не надо, забудем об этом. — Она уже у двери. — У меня всё равно мозгов не хватит.
Эдвард бросает перо:
— Ах, вот как! Размазня! Слюнтяйка! Неудивительно, что тебя из школы выгнали.
— Вовсе меня не выгнали.
— Неужели? Почему же ты тогда бросила?
Лампёшка не оборачивается, но и не уходит.
— Потому… потому, что мне пришлось заботиться о маме.
— А… А дальше?
— А дальше она умерла.
— Но потом-то ты могла…
— А потом мне пришлось помогать папе. А потом… потом случилось кое-что, и меня взяли в этот дом. И теперь мне приходится заботиться о тебе.
Эдвард выпрямляет спину.
— Не нужно обо мне заботиться! Мне никто не…
— Ах, вот как? — Лампёшка оборачивается. — Никто не нужен? Ты теперь сам всё будешь делать? Приносить еду, таскать воду, залезать в ванну, вылезать из ванной, считать до ста чёрт знает скольки?