«Ну куда же, — думал он, — денется та?.. Взять милиционера и вынести за порог ее вещи? А с ней что будет?»
Опускались руки, и не хотелось ничего делать. Можно было бы попробовать возражать управляющему делами, но дело шло о предоставлении комнаты какому-то прибывшему из партийной командировки активному большевику. А в таких случаях ссылаться на отсутствие помещения было дико, — ведь «Централь» принадлежал губкому. Надо было Резцову временно поселить хоть у себя, а тем временем искать для нее комнату в соседних домах.
Но в коридоре «Централя» его ждал Калашников с новостью:
— Был ваш гость, — сообщил парень. — Остановились в какой-то гостинице, завтра утром приедут сюда.
Русаков не знал, что ему делать. Решил, наконец:
— Ну, ладно. Устройте их и смотрите, чтобы я им не понадобился. Если спросят меня, скажите, что я дома редко бываю.
— Отважу! — пообещал Николай.
Большевика так или иначе надо было устраивать, но и объявлять что бы то ни было запершейся и безмолвствовавшей у себя жилице у Русакова тоже мужества не находилось.
В противоречивой борьбе с самим собой Русаков, так и не решив вопроса, убил несколько часов на мелочные дела домоуправления. Только что управился он и устроился читать газеты, к нему кто-то постучал.
Русаков открыл дверь и увидел незнакомого мужчину, который уверенно остановился перед дверью и быстро оглянул коменданта. На хрустящей суставами четкой фигуре незнакомца была расстегнутая шинель, под полами которой чувствовалась установка ног ровная и прямая, как штатив.
Прежде чем явившийся переступил порог, Русаков угадал в нем кандидата на комнату Резцовой.
— Вы комендант Русаков?
— Да.
— Разрешите войти.
— Пожалуйста.
Человек вошел в комнату, служившую для Русакова преимущественно канцелярией. Русаков сел за стол и указал на стул посетителю. Тот, прежде чем сесть, снял и протер пенснэ, одновременно разглядывая Русакова сощурившимися до появления морщинок на висках глазами, потом, водрузив на переносицу пенснэ, сообщил:
— Тут комнату я должен получить у вас… Говорил с вами управдел комитета?
— Как ваша фамилия, товарищ?
— Стебун.
— Садитесь. Комнату освободить можно. Но вы не обошлись бы без нас еще несколько дней?
— Нет. Я приезжий, ночевать и жить могу только у товарищей, если комнаты немедленно не получу.
— Плохо! Ну, тогда делать нечего… придется из этой комнаты выселить жилицу…
Стебун крякнул в ответ на нотку сухой беспомощности в голосе Русакова и провел по нем взглядом.
— А кого выселять? Разве нет свободной комнаты? Нельзя без выселения?
Русаков встал, собираясь надеть фуражку на голову, и осторожно осведомил посетителя: