прежде даже чем она сказала что-нибудь, мужчину.
Льола оттянула, насколько могла, момент разговора, помедлив возле ребенка, и, наконец, бросила на инженера вопросительный взгляд.
Тот вместо ответа выразительно повел вокруг головой и упрекнул женщину:
— Долго думаете так прожить?
Он думал, что Льоле принадлежат нищенская кровать и примус с мисками. Но и это было ошибкой. Разбитная компаньонка Льолы, вторая учительница, Аня, предоставила Льоле вместе с пристанищем свое хозяйство и даже помогала ей пропитанием. Имея связи среди полувоенных, полуштатских советских деятелей, она от одного знакомого получала в преизбыточном количестве пайки, пока не стряслась и с нею беда. Недели три назад в городе началась чистка партийцев. Комиссар, снабжавший Аню пайками, оказался уличенным в растратах. Подруга Льолы принесла паническое сообщение о событии, грозившем оставить и Льолу без жалких получек сахару, консервов и других продуктов.
— Какой-то партийный хунхуз Стебун узнал, что я получала паек, и подкапывается, чтобы меня прогнали из школы. Пока не стряслось чего-нибудь — уйду сама…
— Послал бог каких-то Стебунов на нашу голову! — перепугалась Льола и чувством ненависти обволокла это имя.
Аня уехала, забрав свои постельные пожитки, но оставив Льоле обстановку, в которую ткнул теперь взглядом Придоров.
Льола, потемнев слегка, возразила на замечание Придорова:
— Не со мной одной жизнь перемудрила. Тысячам других пришлось хуже…
Она угнетенно села.
— Долго думаете так прожить? — повторил вопрос Придоров тоном повелителя.
Льола попыталась все же улыбнуться, сдерживая волнение гнетущего страха, сосавшего ее не первый уже день.
— Что ж, ведь вы знаете… Лавр Семенович, кажется?.. вы знаете, — выговорила она, когда Придоров подтвердил вопрос кивком головы, — живут не так, как хотят. Если хотите за это ткнуть в меня пальцем, — можете. Некому помочь, никто не подумает, что какая-то Льола вот-вот сойдет с ума… А удивляться тому, что она стала нищей Церерой, да еще нарочно прийти из-за этого… У меня и без того в глазах все вертится…
Льола кусала губы и прятала глаза, еле находя силы, чтобы не брызнуть слезами.
Придоров сощурился.
— Я именно по этому поводу к вам и пришел. От вас зависит начать жить иначе.
Он пробежал блеснувшими глазами по фигуре молодой женщины, формы которой были настолько соразмерны, что не только не терялись от перекроенной из чехлов кремовой холстины, облекавшей их, а будто украшали ее самоделковое платье.
Он вопросительно впился в Льолу и весь вспух от значительности своего замечания, жадно потянувшись вперед.