Появление Кармен, протянувшей мне картонный стаканчик с кофе — к которому я не притронулась, оставив на соседнем стуле, — помогло справиться с подстерегающим меня безумием. С каждым убегающим мгновением внутри что-то умирало. Кармен укутала меня в большой шарф, но я ничуть не согрелась. Она села рядом, взяла в свою руку обе мои ладони, которые лежали, скрюченные, у меня на коленях, и не произнесла ни слова, уважая мое молчание.
Что до меня, открой я рот, я тут же рухнула бы…
Я регулярно смотрела на часы — они висели напротив, на дальней стене, — и проверяла, сколько я уже жду, но все равно потеряла счет времени. Оно растягивалось, расплывалось и переставало существовать. Постукивание стрелок было, наверное, совсем тихим, едва угадывалось. Тем не менее мозг отчетливо различал слабые щелчки, отсчитывающие секунды. Они эхом отдавались в черепе, и я непрерывно слышала их. Часы, которые составили мне немного странную компанию, нашептывая свое тик-так, показывали, что уже перевалило за полночь, однако их информация была лишена для меня малейшего смысла. С тем же успехом могло быть два или три часа ночи. Я молилась богу, в которого вдруг поверила. О Ксавье ничего не сообщали. Кармен регулярно справлялась у стойки вместо меня, и я слышала, как всякий раз ей отвечают: «Вас проинформируют, как только будет что-то новое». Слыша это, я ощущала, как мои зубы впиваются изнутри в щеки, чтобы не дать вырваться крику, не завопить — разве можно так долго тянуть. Я была наглухо закрыта для окружающей действительности, и беды тех, кто посреди ночи обращается в отделение скорой помощи, для меня не существовали. Я, конечно, видела этих людей; мой взгляд, наверняка ничего не выражающий, останавливался на них; я знала, что им плохо, больно, трудно — по ночам в такое отделение без крайней нужды не приходят. Быть может, я чудовище, но я ничего не чувствовала. Разве что безразличие. Все, кто сидел рядом со мной, могли сдохнуть, меня это не касалось, мои мысли занимал только мой любимый, терзаемый болью. Я перестала быть собой и осознавала это.
Громкие голоса вырвали меня из мучительного оцепенения. В зал ворвался мужчина, который вел себя как буйнопомешанный, беспрерывно спрашивал, где его жена, требовал немедленно проводить к ней или хотя бы сообщить, в каком она состоянии. Да, его поведение было гораздо грубее моего, но по сути мало чем отличалось, примерно так же реагировала и я, когда пришла сюда. Появился доктор, который выходил ко мне не так давно, и я едва не вскочила с места, но он обратился не ко мне. Все снова рассыпалось. Я опять переместилась в другой мир, туда, где все вращалось вокруг Ксавье.