Я нежно провела пальцем по снимку, словно по самой драгоценной вещи, и спрятала в сумку. Когда я снова переключилась на мужчину, меня поразило его мрачное лицо и взгляд, нацеленный в пустоту.
— Как ваша жена?
— У нее сильнейшие боли, а моральное состояние на нуле… Спасибо, что побеспокоились.
Я хотела расспросить его еще, но не успела — он обратился ко мне:
— Хочу задать вопрос, который наверняка покажется вам более чем странным. Ответ мне известен, тем не менее мне надо задать его.
— Задавайте.
— Я полагаю, что среди вещей вашего мужа не было скрипки?
Я опешила. О чем он?
— Скрипки?
— Ну да, скрипки, такого музыкального инструмента…
— Нет. А поче…
— Ваш муж случайно никогда ее не упоминал?
— Точно нет…
Он выругался, откинулся на спинку стула и обхватил голову руками, видимо, стремясь сдержать разочарование и раздражение.
— А в чем дело? — осмелилась я.
Должна признаться, что меня одолело любопытство, я ожидала чего угодно, но уж точно не вопроса о скрипке. Он раздраженно пожал плечами, и у меня сложилось впечатление, что он колеблется, отвечать ли. Но продлилось это не долго.
— В вечер аварии у Констанс с собой была скрипка. Она возвращалась с репетиции в Опере. Куда скрипка делась, никто не знает.
Репетиция в Опере… Я отвлеклась на воспоминания. В репертуаре упоминался концерт, который должен был состояться через пару дней после аварии, мы с Ксавье собирались на него, хотели провести романтический вечер. Связана ли женщина с этим концертом? Ситуация становилась все более фантасмагоричной. Между прочим, несколькими днями раньше мужчина упоминал ее драгоценные руки.
— Она скрипачка?
Жизнь этой женщины окончательно сломалась. А подавленность Ксавье усугубится, если я сообщу ему это. Но сколько еще я смогу врать? Скрывать от него информацию?
Что ж, пока я буду молчать, другого выхода у меня нет.
— Наверное, ей очень тяжело пережить пропажу скрипки.
— Вы правы, она изводится из-за этого. Она хотела бы, чтобы скрипка была рядом, пусть и неизвестно, сможет ли она когда-нибудь играть на ней.
Я инстинктивно откинулась назад, прислонилась к спинке стула. Он успокаивающе поднял ладонь.
— Я не собираюсь спорить или сыпать упреками. Я даже не знаю, зачем я вам все это рассказываю. Хотя нет, знаю… потому что вы, как мне представляется, понимаете… У вас есть знакомые музыканты?
— Нет, музыкантов нет, но я знакома с художниками и скульпторами, а у них должно быть много общего.
В его пристальном взгляде я прочла молчаливый вопрос, откуда я знаю художников. Но у меня не было желания обсуждать галерею. Я отказывалась думать о ней. Вместо меня ею занимается отец.