— Здравствуйте, хорошо, что я вас встретил.
— Да, я тоже рада, здравствуйте. Как проходят сеансы?
— В том-то и дело… мне как раз об этом и надо с вами поговорить. Он совершенно инертен, пал духом, такое нередко бывает с пациентами, однако обычно реальная перспектива скоро встать на ноги стимулирует их. К сожалению, это не случай Ксавье. Мы должны были бы уже поднять его, но пока это исключено. Он потерял много мышц на правой ноге, а в ближайшие месяцы основная нагрузка ляжет на нее. К тому же он сильно похудел.
Слишком мягко сказано, Ксавье превратился в собственную тень, щеки ввалились, от руки остались только кости, а ребра, с которых сняли повязку, торчали.
— Сегодня утром я встретил психотерапевта нашего отделения. Она сказала, что несколько дней назад ваш муж выгнал ее, он не хочет ее помощи…
Я не знала. Почему он скрыл это от меня? Почему уклонился от моей поддержки? В очередной раз.
— Может, вам удастся что-то сделать? Но будьте осторожны, он очень уязвим.
Интересно, он что, считает, будто я ничего не делала?! Да я каждый день из кожи вон лезу.
— Да, знаю, я постараюсь… Держите меня в курсе.
— Обязательно. Удачи вам.
Я даже не взяла на себя труд поблагодарить его. Сделав глубокий вдох, я постучалась и вошла. За долю секунды лицо Ксавье претерпело ошеломляющую метаморфозу. Пока я не возникла в поле его зрения, оно было жестким, напряженным, злым. Получается, вот он какой, когда в палату входит медсестра, нянечка или врач? Иначе говоря, передо мной он ломает комедию, совершает усилие, натягивая на лицо более благостное выражение. Хотя комедия — слишком красивое определение для апатии, в которой Ксавье пребывает в моем присутствии. Только что я его раскусила.
— Ава? Что ты здесь делаешь?
Я подошла к нему, сдерживая себя, чтобы не заговорить прямо с порога. Сняла пальто, наклонилась к нему, поцеловала и весело пропела:
— Сюрприз…
Не рискну утверждать, что его обрадовало мое неурочное появление.
— Я встретила в коридоре физиотерапевта, по его словам, ты какой-то усталый.
Ксавье промычал нечто невнятное. Зайдем с другой стороны…
— Я только что из твоей лечебницы.
Он посмотрел в окно, чтобы не встречаться со мной взглядом.
— Если помнишь, сегодня приступил к работе твой подменщик. Он вроде ничего…
Он крепко зажмурился и сжал здоровый кулак.
— Ава, прошу тебя… не сейчас.
Я откинулась на спинку кресла, вконец раздосадованная. Я больше не узнавала своего мужа. Куда он подевался? Что его грызет? Каждый новый день отдалял его от меня, а меня от него, доступ к его мыслям и чувствам был для меня закрыт, я не знала, как с ним разговаривать и как ему помочь. Он вел себя так, будто лечебницы и работы, составлявших до аварии почти всю его жизнь, больше не существовало. Он упорно отказывался отвечать, если я задавала ему вопросы на эту тему, а ведь она, по идее, не могла его не волновать. Вспоминая, как он перед самой аварией злился из-за последствий своего месячного отсутствия, я приходила к выводу, что передо мной совсем другой человек, незнакомец. По логике, он должен был сильно скучать по работе, по животным, это очевидно, по-иному и быть не могло. А что с его страхами? Наверняка они у него тоже имелись. Сумеет ли он нормально лечить животных, пока его нога полностью не восстановится? Ветеринар должен твердо стоять на ногах, часами не садиться, делая операции, ему нужны сильные руки, чтобы поднимать больших собак… Я не знала, с какой стороны подступиться к Ксавье, как до него достучаться, и опасалась давить, чтобы не нанести больше вреда, чем пользы.