Если не считать жаргона, длинное сообщение было похоронной речью; суть инструкции заключалась в том, чтобы гарантировать, что «Стар Куин» сможет прибыть в Порт‑Геспер под дистанционным управлением с грузом, даже если в командном модуле будут находиться два мертвых тела. Грант и Мак‑Нил были списаны со счетов.
Одно утешение: Грант уже знал из своих тренировок в высотных камерах, что смерть от гипоксии, во всяком случае, ближе к концу, будет положительно головокружительной.
Мак‑Ннил исчез внизу вскоре после того, как сообщение было закончено, без единого слова комментариев. Грант не видел его уже несколько часов. Поначалу он испытал откровенное облегчение. Ему тоже не хотелось разговаривать, и если Мак‑Нил хотел сам о себе позаботиться, то это было его дело. Кроме того, нужно было написать много разных писем, да и документ «последняя воля и завещание», хотя его можно составить и попозже.
К ужину Грант спустился в кают‑компанию, ожидая застать Мак‑Нейла за работой на камбузе. Была очередь Мак‑Нила готовить ужин, что он делал всегда с удовольствием, так как весьма заботился о своем пищеварении.
Но в кают‑компании никого не было. Грант отправился на розыски своего экипажа.
Мак‑Нила он нашел лежащим на койке и весьма благодушно настроенным. В воздухе над ним висел большой металлический ящик, носивший следы грубого взлома. Рассматривать содержимое не требовалось — все и так было ясно — достаточно было одного взгляда на Мак‑Нейла.
— Просто безобразие тянуть эту штуку через трубочку, — без тени смущения заметил Мак‑Нил. — Эх, увеличить бы немного гравитацию, чтобы можно было пить по‑человечески.
Сердито‑осуждающий взгляд Гранта оставил его невозмутимым.
— К чему эта кислая мина? О, не будь таким занудой, дружище. — Угощайся! Какое это теперь имеет значение?!
Он кинул бутылку, и Грант подхватил ее на лету. Это был Каберне Совиньон из Калифорнийской долины Напа — баснословно ценный груз, Грант знал его цену — содержимое этого ящика стоило тысячи долларов.
— Не вижу причин даже в данных обстоятельствах вести себя по‑свински, — сурово сказал он.
Мак‑Нил не был еще пьян. Он достиг лишь той приятной стадии, которая предшествует опьянению и в которой сохраняется определенный контакт с унылым внешним миром.
— Я готов, — заявил он с полной серьезностью, — выслушать любые убедительные возражения против моего нынешнего образа действий, на мой взгляд в высшей степени разумного. Но если вы намерены читать мне мораль, вам следует поторопиться, пока я не утратил еще способности воспринимать ваши доводы. — Он подарил Гранту херувимскую улыбку и с этими словами нажал на пластиковую грушу, — бордовая струя хлынула ему в рот.