— Перестань. Пожалуйста. Я тебя прошу, прекрати, хватит уже.
Только сейчас она заметила, что он мелко дрожит. Но дело же было не в холоде, верно?
— Прости… — начала было Оля, но Женька перебил её:
— Нет, не в этом смысле. Я про то, что… ты слишком ответственная, Оль. И слишком много на себя берёшь. Я давно это заметил — и тогда, на экскурсии, и с моей мамой, и сейчас… Переставай уже.
Оля всхлипнула и оторвалась от воротника его свитера. Подняла заплаканные глаза. Картинка размывалась из-за слёз, и она не могла различить выражения лица Женьки, но что-то ей подсказывало: он тоже цепляется за последние остатки самообладания.
— Тебе не нужно пытаться казаться спокойным, — пробормотала она. — Я такая сука. Даже сейчас тяну одеяло на себя.
— Вот видишь, — вздохнул он в ответ, — я же говорю.
Оля прикусила губу и вспыхнула. Нет. Всё было не так. Всё было неправильно. Почему Женька, которому сейчас было объективно хуже, чем ей, пытается её утешить? Так не должно было быть. Не сейчас. Не так.
— Кстати, — добавил вдруг Женька, — а ведь теперь ты меня понимаешь. Ну, помнишь, когда я говорил, что ты начала их видеть из-за меня.
А ведь и правда. Раньше её злило, когда он говорил об этом. Потому что сколько, в конце концов, можно! Оля сама приняла решение. Без его помощи. Он никак не мог на это повлиять, и брать на себя ответственность за её выбор…
Но разве не то же самое сейчас происходило с ней?
— Ой, — осенило Олю. Женька кивнул.
— Да. Ты была права. Ты сама выбрала их видеть, и я не мог на это повлиять. И наоборот это тоже работает. Оба раза, и с фотографией, и с Фроловым, я сам решил подставляться. Ты ни при чём, и тебе не стоит… чувствовать себя мудаком.
Он снова казался спокойным, но Оле всё равно было не по себе. Она слишком хорошо знала это его напускное равнодушие.
Женька невесело усмехнулся. Глаза оставались такими же пустыми.
— Понадобилось, блин, вывернуть ситуацию наизнанку, чтобы я понял. Представляю, как тебя это бесило.
Да. Верно. Она не просила его помогать. Более того: он сам вчера сказал, что понимает опасность. Неважно, что итог вышел совсем не таким, как они планировали, неважно, во что всё вылилось — это был его выбор. Ей не стоило страдать и терзаться виной.
И всё-таки оставить Женьку в такой ситуации она не могла. Как, наверное, и он не мог перестать помогать ей после истории с матерью.
Оля отстранилась и решительно вытерла рукавом остатки слёз. Хватит с неё. Она больше не будет плакать. В конце концов, с ней-то ничего особенно страшного не случилось. А значит, нет смысла ныть и жаловаться. Тем более — жаловаться ему.