Времени на раздумья уже не было. Беспощадное осознание не давало Оле дышать: они же его убьют там, если он не согласится сейчас сказать какую-то дичь на камеру. Или не передумает, приняв условия Гоши и став таким же, как он.
В том, что на последнее Женька не пойдёт никогда, Оля не сомневалась. Да и вряд ли Фролов, уже опьянённый возможностью сломать жизнь сопернику, теперь согласится впустить его в свои ряды.
Всё сходилось. Всё оказалось правдой: за ним стоял кто-то ещё. Но сейчас думать об этом не было времени.
Когда Оле на глаза попался крупный осколок бутылки, картина на маленьком пятачке между гаражей успела измениться. Женька, сбитый с ног, ничком лежал на снегу, придавленный к земле тяжёлым ботинком Глеба. Гоша — огромный, плотный — возвышался над ним, самодовольно ухмыляясь.
— Говори давай. В камеру, чтоб рожу было видно.
— Пошёл ты, — выдохнул Женька в морозный воздух. Фролов занёс было ногу в очередном ударе, но его опередили.
Ленка, отпихнув его в сторону, вышла вперёд. Брезгливо сморщилась: Женька, избитый и в грязной одежде, выглядел немногим лучше бомжа.
— Кошачий маньяк вчера вечером убил мою кошку, мразь, — отчеканила Лена. — Это тебе за неё.
И с силой опустила каблук сапога на выставленную вперёд руку Женьки.
Вскрик эхом отдался у Оли в ушах. Терпеть она больше не могла: сжатый в руке острый осколок холодил пальцы, грозя порезами и занесённой инфекцией, но ей было уже плевать. И так прождала слишком долго, добилась того, что его вот-вот начнут калечить всерьёз. Уже начали.
Молча, стремительно, как хищник, она метнулась вперёд. Одним уверенным движением — туда, в гущу событий. Чтобы остановить, не позволить. Чтобы хотя бы перенести на себя огонь.
Ленка тонко взвизгнула и отшатнулась. Наверное, лицо у Оли сейчас было уж очень пугающее.
— О, смотрите, — завопил Вовка, — ручная крыса живодёра пожаловала!
Оля их не слушала. Она продолжала нестись, минуя их всех, в сторону Гоши. К его плечу, туда, где всё это время покачивалась и шипела, сверкала радужными глазами полупрозрачная игрушечная змейка.
— Вот блин, — пробормотала Ленка, — а крыска-то бешеная оказалась.
Её всё ещё потряхивало, а голос, обычно нарочито хрипловатый и капризный, то и дело сбивался на фальцет. Что ж, как минимум, злорадно подумалось Оле, я смогла их как следует напугать. И отвлечь.
Конечно же, ничего не получилось. Стоило ей кинуться на Фролова, как сбоку каменной глыбой вырос Глеб. Здоровый и мощный, мощнее даже самого Гоши: если в «новеньком» хватало и мышц, и жира, то его приятель мог похвастаться сухим телом атлета.