— Ты сам-то как? Может, скорую вызвать? Выглядишь просто ужасно.
— Да не надо, — отмахнулся тот свободной рукой. — Я… мало что ненавижу так же, как скорую. Сама понимаешь, почему. Ты лучше скажи — у тебя можно, ну… одежду постирать хотя бы? А то у них ботинки все в грязи и дерьме каком-то, так что…
Вот ублюдки.
Секундное сочувствие к Гоше улетучилось, и на его место в грудь вернулась привычная ненависть. Никакой «любовью» к своему фамильяру не получится оправдать издевательство над другими. Такое изощрённое вдобавок.
Он ведь делал это не потому, что служил какой-то цели. Всё верно — самодеятельность. Он просто хотел их помучить. Ни Оля, ни Женька не трогали бы Фролова и его ручную тварь, если бы он первым не полез к ним и не попытался превратить их жизнь в ад.
Но он попытался. А значит, заслужил.
— Конечно, можно, — кивнула Оля, стряхивая с себя болезненное оцепенение. — Погоди, сейчас всё будет. И… пойдём на кухню. Не сидеть же тут вечно. А там и аптечка, и… остальное.
Женька рассеянно мотнул головой. Приподнялся было на руках — и с болезненным вскриком рухнул обратно.
— Ауч… Эта сука с её каблуком!
Оля запоздало вспомнила: вот Ленка зло улыбается, вот ударяет каблуком сапога по беззащитно выставленному запястью. Даже если обошлось без переломов — всё равно ничего хорошего.
Спасибо хоть, что левая.
— Может, тебе помочь? — позвала она. Женька в ответ мотнул головой и снова попытался встать.
Всю дорогу до дома Оля фактически тащила его на себе, сама удивляясь, откуда взялись силы. Она понятия не имела, что случилось до того, как она отыскала их, и сколько времени Женька успел провести в обществе Фролова и компании — но решила не задавать вопросов. И без того нашлось чем заняться.
Наблюдать, как он медленно поднимается, опираясь о стену, было невыносимо, но что-то внутри подсказывало ей: не вмешивайся. Она бы и сама на его месте отказалась от помощи.
И всё-таки, когда Женька сделал первый осторожный шаг на кухню и опасно качнулся, едва не грохнувшись на пол снова, Оля не выдержала: одним прыжком оказалась рядом с ним и обняла, позволив снова повиснуть на ней, как на спасательном круге.
— Ну и зачем, — пробурчал он куда-то в воротник её кардигана, — я же весь в… этом дерьме.
— Неважно. Отстираю, — ответила Оля. — Пойдём. И… не волнуйся обо всём этом, хорошо? Мы отдохнём, поговорим, потом, если тебе не срочно, подождём моих родителей, и они на машине довезут куда надо. Можешь чувствовать себя как дома, если тебе так проще.
— То есть, раскидывать вещи, писать маркером по столу и всё прочее? — не удержавшись, поинтересовался Женька, и она фыркнула в ответ.