Когда он собрался уезжать, было уже совсем темно. Довольный, судя по всему, успевший как следует пообедать, Юра ждал его в машине. Откинувшись в кресле, насколько позволяли возможности автомобиля, он слушал музыку, что-то такое современное и лирическое.
- Выключить, Виктор Петрович? - поинтересовался охранник.
- Да нет, оставь, - разрешил Волошин, обычно совершенно не разделявший музыкальных пристрастий своего помощника. - Под настроение попало.
И некоторое время оба ехали молча, прислушиваясь к льющейся из динамиков незатейливой задушевной песне.
Глава третья, в которой готовится маскарад и начинают слетать маски
«Ну вот, - с неприятным чувством думал Виктор, - вот тебе и урок. Никогда не нарушай правила! Особенно те, которые установил сам для себя, на основании собственного опыта... Никогда! Иначе потом пожалеешь. Крепко пожалеешь!»
Он давно дал себе слово не проводить ночи с подругами у себя дома. Любая женщина должна иметь возможность утром привести себя в порядок и приготовить завтрак по своему вкусу, а это совершенно невозможно, если она просыпается «на чужой территории», где нет нужных ей баночек, милых сердцу флакончиков и привычных тюбиков. К тому же, чем уговаривать понравившуюся девушку заехать к тебе «на чашку кофе», куда удобнее просто проводить ее до дома, оставляя за ней право в любой момент пригласить кавалера к себе или же не сделать этого. Волошин свято чтил собственное правило еще и потому, что случайные женщины, допущенные им в его холостяцкую квартиру, все как одна выражали настойчивое стремление остаться в ней навсегда, а это вовсе не входило в волошинские планы.
Но в то воскресенье вышло по-другому. Может, из-за того, что была не ночь, а день - солнечный и долгий летний день, от которого едва начало отщипывать кусочек за кусочком приближение осени. Воробьи на бульваре чирикали так, точно за окном была не пропахшая бензином, раскаленным асфальтом и людской усталостью Москва, а зеленое, светлое и душистое Привольное... Наслаждаясь бездельем, Волошин полулежал на диване в гостиной, ел черешню, сплевывая косточки в пепельницу и смотрел уже третий боевик подряд. И когда запиликал мобильный, в котором раздался нежный голос Аллочки, щебетавший, что она уже успела соскучиться, а сейчас как раз проезжает по Бульварному кольцу, Виктор милостиво разрешил ей заехать к нему в гости.
Сначала все шло как всегда. Совместный душ, потом небольшая прелюдия, затем собственно секс... Зачем Аллочке душ, Виктор не мог понять - от нее никогда не пахло потом. И вообще не пахло живым женским телом. Ароматы она распространяла исключительно парфюмерные, даже в тех укромных уголках тела, которым обычно свойствен определенный запах. И в какой-то момент Волошин вдруг подумал, что его это раздражает. Алла, безусловно, в высшей степени стильная дамочка - от белокурых локонов, не способных растрепаться даже в минуту страсти, до длинных, бриллиантово поблескивающих ногтей, хищной остроты которых Виктор слегка опасался. Каждый раз, когда они приближались к его паху, делалось как-то не по себе... Но сегодня не было даже этого чувства. Ему было скучно. Невыносимо скучно. Настенные часы тонкой стрелкой отсчитывали секунды скуки - той, что он уже выдержал, и той, что еще предстоит. Он заранее знал все, что скажет Аллочка, что она сделает... Точно она была актрисой, отлично, до последнего междометия и мелкого жеста, выучившей роль. Физически она казалась безупречной, даже родинки на правой ягодице расположены в каком-то высокохудожественном порядке... И это вдруг взбесило.