Не знаю, сколько прошло времени, но когда я открыл глаза, то увидел всё ещё горящие остатки сцены и её разбросанные куски. Там, где безумствовал музыкант, трещал небольшой костерок, словно его совсем недавно запалили уставшие путники. Звон в ушах медленно проходил, и вскоре я услышал знакомый голос:
— Ростов? Влад!
Тяжёлая рука сжала до боли плечо и встряхнула.
— Ростов?!
— Я жив, — пробормотал я, вновь почувствовав во рту кровавый привкус.
Сергей помог подняться, после чего осмотрел меня с явной усмешкой.
— А ты в рубашке родился.
— В смысле?
— Ты, считай, в жерло вулкана попал, а отделался только копотью да царапинами.
— Разве? — я недоверчиво взглянул на своё тело и должен был признать, что Онегин прав. — Наверное, огонь не достал.
— Не достал? — вновь хмыкнул напарник. — Я думал, что зажаришься заживо.
— Кстати, — я чуть отшатнулся от него и прищурился. — А ты где был всё это время?
— Решал нашу проблему, — он кивнул на дымящийся остов сцены. — Пока ты его отвлекал, я подкрался сзади и метнул нож в баллон. Ну а остальное неудачник сам доделал, окружив себя пламенем.
Вот как? Интересно, интересно. И как только гитарист не заметил столь явную цель?
У меня были все причины не доверять Онегину. Но что оставалось? Ножа в его руках нет, значит, говорит правду. И если он смог остановить пироманта, то ссориться с ним не имеет никакого смысла.
Я немного поостыл и вновь осмотрелся.
— Как-то просто, не находишь? — подозрительно спросил я.
— Просто? — искренне удивился Онегин. — Да ты издеваешься? Будь мы здесь поодиночке, то сгорели б за считаные секунды. Думаешь, так просто пройти эту четвёрку?
— Вот именно, — пробормотал я, всё ещё пытаясь понять, что меня насторожило. — Он так легко тебя пропустил, будто совсем не видел.
— Или жаждал поскорее разобраться с тобой. Не забывай — сегодня Ростов главная закуска.
— Ага, — кивнул в ответ.
Может он и прав. И всё же что-то здесь было нечисто. Вот только бы понять, что?
И в этот момент огонь, который я принял за костёр, пошевелился. Да, именно так, сперва он дёрнулся вправо, а потом, медленно раскачиваясь по сторонам, начал подниматься.
— Вот хрень, — выдавил из себя Сергей, глядя, как перед нами постепенно вырастает тот самый «разорвавшийся» гитарист. — Он ещё жив.
Да, дело труба.
«Кристалл».
И снова этот противный жуткий голос. Кто со мной постоянно говорит?
Тем временем, музыкант выпрямился и взглянул на нас безумным взглядом. Теперь он уже весь был обращён в пламя. Огонь скользил по его телу, заменял длинные патлы, вырывался из глаз. А тонкие полыхающие языки выскальзывали из антрацитового камня, что торчал в груди противника.