Приоров замолчал, ожидая моей реакции.
- Знаете, я не буду вам ничего отвечать. В скором времени вы поймете мое решение. Согласитесь, что для такого заядлого и тонкого игрока, как вы, прямой ответ выглядел уж слишком банально, даже оскорбительно. Вы сразу же потеряете всякий интерес к моей персоне. А я бы хотел его сохранить, хотя бы еще на некоторое время.
Теперь он посмотрел на меня как-то уныло.
- Конечно же, вы правы, но им нужен ясный ответ. Я не могу уйти с пустыми руками.
- И все же придеться. Я уверен, что вы найдете решение и этой проблемы. С вашим знанием стратагем, это не вызовет у вас больших затруднений. Боюсь показаться не гостеприимным, но сейчас я вас попрошу удалиться. Я устал, а завтра напряженный рабочий день.
Приоров встал. Он явно не ожидал такого конца разговора и испытывал по отношению ко мне не самые лучшие чувства. Я проводил его до дверей. Уже переступив порог, он вдруг обернулся.
- Вы проиграете, - сказал он.
Вместо ответа я закрыл за ним дверь.
Мы решили подписать кредитное соглашение с алюминевым комбинатом в здание нашего банка. Сикорская настояла на том, что это событие должно получить самую широкую огласку. По ее мнению, такая мера послужит дополнительным гарантом безопасности всех ее участников. Я не стал возражать, хотя мрачные предчувствия не покидали меня ни на минуту. Такой вызов нельзя оставить без ответа, я бы на месте братьев Чернец взорвал бы полгорода, но отомстил за публичное оскорбление. Такое не прощается. как кровная обида, такое смывается только кровью. Вопрос лишь стоял в том, чья будет эта кровь?
Событие действительно вышло шумное, прессы набежало столько, что в зале, где проходила церемония подписания, в прямом смысле негде было яблоку упасть. Далеко не все понимали подлинный смысл происходящего тут действа, но все чувствовали, что происходит нечто весьма знаменательное, даже поворотное, с далеко идущими последствиями.
Я сидел, освещенный ярким светом юпитеров и бесконечными вспышками фотокамер, и старался казаться совершенно спокойным, отвечать на вопросы уверенно, демонстрируя при этом хорошее чувство юмора. Сикорская тоже вела себя достойно, она блистало своей красотой, и я видел по глазам мужчинам, что они просто балдели от одного ее вида. Зато кому не удавалось скрыть своего волнения, так это Жигайлову, у него было совершенно белое, словно закрашенное мелом лицо, а говорил он путано, в добавок тихим, запинающимся голосом.
Хотя мы все трое были равноценными участниками этой сделки, почему-то большинство вопросов было адресовано мне. Журналисты словно бы чувствовали, кто здесь главный, кто рискует больше всего. И их интересовало буквально все.